Дух дома

Последним в списке непродаваемых объектов была квартира по адресу Теневая дом 2. Аля долго тряслась в автобусе, стараясь не дышать между бабулей преклонных лет, с явными урологическими проблемами и работягой, гордо пахнущим перегаром вперемешку с дешевыми сигаретами. На конечной автобус выдохнул и разлегся на рессорах, немногочисленные пассажиры высыпали на асфальтированный пятак и разбрелись. Путь Али лежал через заросший, крайне запущенный сквер, испещренный тропами. Ветки смыкались над головой, не пропуская солнечные лучи и тревожно покачиваясь. Дом под номером 2 крыльцом выходил на этот сквер. Мимо пробежала тройка замызганных тощих собак. Аля остановилась и огляделась. Конечно, район был отвратительный: сквер, собаки и угнетающее впечатление. Даже двери в подъездах были деревянные, перелатанные не на один раз.

Квартира, интересовавшая Алю, была на третьем, последнем этаже. Лестничные пролеты оказались низкими, с плоскими ступеньками, заставленными ящиками для хранения овощей, велосипедами и покрытыми пылью коробками. Аля постучала, звук растекся под потолком и затих, запутавшись в серых мохнатых паутинах. Из-за двери появилось тонкое женское лицо с глубоко посаженными темными глазами.

–Вы кто? – громким шепотом спросило лицо.

–Я из агентства «Новый свет», Альвина. – Заглянула девушка в просвет между дверью и косяком.

Дверь прикрылась, а потом распахнулась, и Аля прошла в небольшую квадратную прихожую. Здесь было полутемно, пахло домашним уютом, влажностью и больницей.

–Сын сейчас спит, пожалуйста, постарайтесь не шуметь. Ночью он практически не спит, – обреченно вздохнула хозяйка, – да и днем спит мало….

–Мне очень жаль, – растерянно выдавила из себя Альвина.

Женщина смиренно улыбнулась и махнула рукой. Аля ступала неслышно, на цыпочках. Квартира оказалась очень маленькой: две маленькие спаленки, гостиная (в углу Аля заметила инвалидное кресло) и такая же маленькая кухня. Обстановка небогатая, мебель еще советского образца, яркие пятна плакатов по стенам, аромат детской присыпки и лекарств. На холодильнике – шприцы и множество бутыльков.

Лицо Елены было покорное, взгляд мудрый, спокойный. Она чуть горбилась при ходьбе, втягивая шею в плечи, подавалась вперед, словно запряженная в тяжелую повозку лошадь.

–Вы знаете, – начала несмело Аля, – вряд ли нам удастся продать по хорошей цене…. Если повезет, то мы получим хоть что-то более или менее приличное… Вы уверены, что хотите продавать?

Темные глаза наполнились слезами, но проявиться им не позволили:

–У нас нет выбора. Я и не хотела никуда переезжать, хоть и тяжело с Маркушей спускаться с третьего этажа, но здесь у нас природа, и людей не много – все знают нас. Это с непривычки только все смотрят, а потом привыкают, здороваются и дальше идут. Но это всё дочка, точнее, ее молодой человек. Хотят своё покупать. Это же и ее квартира, мы ее на капитал после рождения Маркуши купили…

Аля огляделась: при самом удачном стечении обстоятельств, они могли получить с продажи не больше пары сотен каждый. Ничего купить на эти деньги невозможно!

«Потерять клиента – это последнее, что может сделать риелтор» – звучал в голове голос Савелия Петровича, взмокшая ладошка в кармане сжимала телефон с его сообщением. Елена присела за стол и положила ладони на колени, как послушный ребенок. Сердце Али сжалось.

–Неужели она не понимает, что вы лишаетесь всего? Нельзя же так сдаваться…

–Алина ничего не хочет слышать, – Лена взяла ручку и быстро написала цифры на листочке, протянула его Але, – Вот ее номер, пожалуйста. Вам лучше с ней напрямую общаться. Давайте просто сделаем это…

Из спальни раздался протяжный стон, и ребенок надрывно заплакал. Елена вихрем взметнулась и кинулась к сыну. Аля подошла к спальне, но не решилась зайти: она с порога увидела худенького мальчика с мамиными глубоко посаженными глазами, поведенным на сторону ртом и непослушными, не разгибающимися руками.

–Его мучают постоянные боли, а мальчик он очень хороший, – словно извиняясь, суетилась вокруг Елена. Але стало неудобно, и быстро распрощавшись, она побежала на остановку.

Савелий прохаживался перед огромным зеркалом, занимавшим всю стену напротив кровати. Альвина прикрылась невесомым прохладным одеялом и любовалась обнаженным мужчиной.

–Знаешь, я не могу понять, почему так получается. Эта хозяйка очень бедная, ребенок с особенностями, да ещё и дочка поступает так бессовестно с ней. За что некоторым людям так и валятся беды на голову?

–Ты не те вопросы задаешь, Аль. Эти вопросы нас не должны касаться. Наша задача продать, вот мы и должны продавать, а муки совести оставь тем, кто ищет высшей справедливости.

Девушка приподнялась на локте:

–Но должны же быть моральные принципы?

–Моральные принципы – это уловка для нищих, – поморщился Царищев, оторвался от своего отражения, и спросил с явным раздражением, – К чему эти разговоры, Аль? Хочешь отказаться от объекта, потому что тебе жалко хозяйку и ее больного ребенка?

Альвина замялась и натянула повыше одеяло:

–Если можно…