Дух оперы

– Не скажите, – ответил тут учёный итальянец, обращаясь ко мне, – вы знаете, что в мире нет ни одной снежинки, похожей друг на друга, они так же, как и люди, все разные. Я подолгу любуюсь этим кружевным искусством нашего Творца в шестиугольных снежинках, которые рождаются среди звёздного великолепия ночного неба. О них я пишу книгу. Ведь снежинок никто не замечает, вернее, никто никогда не обращал на них внимания, кроме немецкого учёного Кеплера. Спросите любого прохожего о том, когда он рассматривал рисунок снежинки или глядел на ночное небо, когда падает снег. И он может вам признаться, что ни разу в своей жизни не делал ни того, ни другого. Я знаю о снежинках и о каплях всё, что они собой представляют. Одни холодные, другие мокрые. Снежинки тают на руке и превращаются в капли. И я думаю, что это чудо. Весь мир, окружающий нас, это – вселенная чудес. Как жаль, что мало кто желает заглянуть в её тайны и открыть для себя много интересного. Ночь многим людям кажется мраком. Но этот мрак и есть ворота во Вселенную. Только в темноте можно разглядеть звёзды и увидеть другие миры. Дневной свет же всегда нас возвращает на землю, и мы, ослеплённые им, уже ничего не видим дальше своего носа. Снежинка ведёт нас в другой мир, более совершенный, где создаются разные конструкции и происходят чудеса, и этот другой мир, соприкасается с нашим миром, как бы невольно выдавая своё присутствие в нашей общей Вселенной. Мой мир – мир мрака. Говорят, что Вселенная, в общем-то, тоже мир мрака. Но там есть звёзды, как и снежинки, они – посланницы других миров. Изучая мир идеальных форм, я пришёл к выводу, что самые совершенные тела построены из разного материала, и чем богаче их палитра, тем совершеннее получается творение. Однако в нашем распоряжении имеется не так много средств. Это – поэзия, литература, история, философия, теология, искусство и, конечно же, наша специальность, которую я изучал в университете, – физика. Наверное, можно ещё создать какие-то компоненты в теории познания мира, из чего можно получить нашу систему мировоззрения подобно снежинке, как это делает небо, посылая в этой холодной северной стране истинные чувства в награду за обделённое тепло. Смею заметить, что небо создаёт эти творения из очень простого материала – из пара, который сам по себе тоже является чудом, как наша душа. Пар состоит из воды, а в капле воды отражается весь нам многогранный мир. Поэтому наше мировоззрение слагается как бы из снежинок и капель знаний, приобретённых нами в разных областях науки. Иногда мне кажется, что самые истинные и красивые чувства от восприятия действительности слагаются в правильные шестиугольные снежинки, по Кеплеру. Есть ещё и неправильные: это – пяти или семиугольные звёздочки, а также сбившиеся комочки, какие тоже существуют в природе. Иногда мне кажется, что наши самые красивые и логически правильно выстроенные мысли в беседах с Ангелом приобретают форму шестиугольных снежинок. Может быть, это звучит необычно, и напоминает, наверное, кое-кому некую сдвинутую фазу нашего мышления, которая свойственна лицам, пребывающим в некоторых закрытых учреждениях, но то, о чём я говорю, может понять только математик, знакомый с теорией Кеплера. Правильно выстроенная мысль всегда похожа на снежинку. А мысль обычного человека, не учёного, может походить на слившуюся каплю. Так что в мире одни люди мыслят категориями снежинок, искусно выстроенных в уме в форме звёздочек, другие же передают свои мысли в виде капель дождя или хлопьев мокрого снега, которые оседают с неба на землю и создают грязь. Наши мысли, так или иначе, приходят к нам с небес.

Я вдруг почувствовал, что, находясь в этой странной действительности и пребывая в чужом теле, я всё же остаюсь самим собой. Понимая, что я попал в другую эпоху и в другое окружение, я всё же находил какую-то внутреннюю связь с той реальностью, в которой я жил ещё какое-то время назад, общаясь с итальянцем Луиджи, и внутренне понимал, что этот учёный из прошлого является именно им, этим Луиджи, будучи в каком-то странном преображении, но я ничего не мог поделать с собой, чтобы вернуться в своё время. Я как бы пребывал во сне, не имея возможности проснуться, и, обладая более современными знаниями, я вдруг начал нести такую околесицу, от которой у меня самого глаза лезли на лоб. Я сказал учёному:

– Я тоже на досуге занимаюсь натурфилософией, и меня так же, как и вас, интересует физика и математика. Но все эти естественные науки – такая же выдумка человека, как литература и поэзия. Божий мир намного сложнее, чем он нам кажется на первый взгляд.

Сказав это, я кивнул в сторону священника, который одобрительно улыбнулся мне.