Дух оперы

– Только что ты рассказал нам много интересного. И для того, чтобы понять всё это, нам нужно обдумать твои слова, – тут же вмешался в их диалог Сергей, – слишком много информации мы услышали за несколько минут. Нам надо всё это обдумать.

Мы все замолчали, и некоторое время никто из нас не произносил ни слова, так как мы не знали, как реагировать на его слова. Наступила неловкая пауза.

Затем наш разговор принял другое направление, и мы стали обсуждать дела в институте. После того, как мы попили чая, Олег спросил участливо Юрия:

– Как ты себя чувствуешь?

– Терпимо, – ответил тот.

– Может быть, мы зайдём к тебе немного позже? – спросил Андрей. – А то мы видим, что ты до сих пор не оправился от потрясения.

Юрий пожал плечами. Мы, видя его реакцию, сразу же засобирались и стали прощаться. Он нас не удерживал. В ту минуту нам было не до интеллектуальных разговоров. Мы спросили его, нужно ли нам что-нибудь принести для него из посуды и прочих вещей. Затем мы сердечно пожелали здоровья и откланялись, захватив с собой мусор, чтобы выбросить в мусорный контейнер на улице.

Выйдя на улицу, мы не знали, как нам реагировать на всё произошедшее с нашим товарищем, лишь Андрей произнёс фразу из Гамлета Шекспира:

– Бедный Йорик!

Вспоминая всё это, я подумал, что после занятий нужно обязательно сходить к нему в больницу.

Когда прозвенел звонок и начались занятия в институте, я вошёл в свою аудиторию. В моей группе было шестнадцать парней, и семнадцатой была Агния. Поприветствовав их, я приступил к чтению лекции. Эта лекция носила философско-математическую направленность, и была разработана мной по вопросам генезиса философии и проблемы субстанции.

Во время чтения лекции, я бросал взгляды на Агнию, которая что-то записывала в свою тетрадь. Иногда её взгляд встречался с моим, и я тут же отводил от неё глаза. Она смотрела на меня как на учителя. И тут же я, вспомнив мою утреннюю прогулку по площади и звучащую мелодию Жан-Батиста Люлли «Королевский дивертисмент», представил себя королём, а её – моей подданной, которую я тайно желал сделать своей любовницей. Не знаю, обладал ли я привлекательными чертами лица, но ведь и Людовик Четырнадцатый не был красавцем, также, как и сам Люлли, но оба они пользовались успехом у дам и имели множество любовниц. Более того, у самого Люлли было хоть и умное, но грубое лицо, и вдобавок ещё и густые брови, под которыми скрывались чёрные глазки, окаймлённые красными веками. Мои глаза были светлыми, но вот веки тоже иногда бывали красными от чрезмерного чтения книг по ночам. И нос у меня совсем не бы мясистым, как у Люлли, а прямой, правда, немного длинноватым; и щеки не одутловатыми, как на его портрете, а вполне даже привлекательными – округлыми и гладкими. А губы у меня тонкие. Не знаю, может быть, такие губы, как у Люлли, более привлекательные, но мужчине нужно иметь именно такие волевые губы, как у меня. К тому же, я имею нормальный подбородок и длинную шею, а у композитора – подбородок был жирный и шея – толстая. Одним слово, в своей наружности я имею больше преимуществ, чем Люлли. Но могу ли я понравиться Агнии?

Правда, Люлли писал превосходную музыку, но и мои слова и мысли нисколько не уступают его искусству композиции. И сейчас, когда я говорю о генезисе философии и проблемах субстанции, моя речь звучит также совершенно и изящно, как и его музыка. Ведь что такое генезис философии? Это – самоорганизация каждого человека, и это – его отточенное мастерство красиво и правильно излагать свои мысли. Но это лишь форма, а глубина её – это проникновенное познание мира. Каждый из нас пытается создать свою картину мира, из этого и скрадывается общая философия. Но прежде чем, обратиться к философии, человек должен организовать самого себя. То, что даёт нам природа, мы не можем ни изменить, ни поправить. Например, Агнии природа дала совершенное тело и естественную красоту, где ничего нельзя ни убрать, ни прибавить, но вот что касается интеллекта человека, это – творенье его собственных усилий, можно сказать, плод его труда.

Люлли сделал из себя прекрасного музыканта и композитора, я же пытаюсь создать из себя совершенного мыслителя. Хоть я и прочитал множество философских книг, но свою собственную философию я создаю внутри себя, самоорганизуясь своим умом, и со многими философами не согласен. Даже в этой лекции я противопоставляю себя многим авторитетным мудрецам, которые утверждают, что началом философии было ощущение ничем не ограниченного мышления и ничем не ограниченного эмпирического постижения мира. Так не может быть. Всё в нашем мире ограничено, не ограничен только сам хаос. И он безграничен и не поддаётся никакому эмпирическому постижению.