Дух свободы: Наследники партизан

– Один Кирюха у нас остался небитый и непуганый, – попытался пошутить Сергей, но то, как дрогнули у Кирилла губы, ему совсем не понравилось. Он умолк, нахмурился, и потому Артур тоже заметил, что что-то не так, быстро поднялся, мазнув пальцами по земле, и посмотрел на Кирилла.

– Рассказывай, – сказал он так, словно это было просто, и Кирилл признался:

– Меня били, когда я сидел в Жодино.

Он только произнес это, и ему сразу стало стыдно за то, что это не было настоящим избиением, о котором стоило переживать.

– Нет, не так, как тебя на Окрестина, – спешно сказал он, поднимая руки, словно оправдываясь. – Ничего серьезного, так, пару раз прилетело… я в порядке, пару синяков было и те уже прошли, так что неважно это все…

– Важно, – остановил его Артур. – Они и пальцем трогать тебя права не имели, осознай это сейчас. Это нарушение закона и твоих прав, даже если бы ни одного синяка не осталось.

Его не удивляло насилие над задержанными, но он не хотел смотреть на него как на норму и другим не советовал так думать, а уж стыдиться того, что били недостаточно сильно – и подавно.

Надеясь хоть как-то поддержать, он похлопал Кирилла по плечу – на большее он, увы, не был способен, а тот все понимал, выдыхал и внезапно осознавал, что его гнев и его злость действительно нормальны, и не важно, как сильно его запугивали или били. Просто, когда об этом сказал Артур, действительно избитый когда-то силовиками, это стало чем-то вроде разрешения, которое самому себе Кирилл стыдился дать.

«Ненавижу их», – подумал он, но ничего не сказал, прикрывая глаза. Говорить тут, как ему казалось, нечего.

– Только им плевать на закон, – зло фыркнул Сергей, у которого все внутри кипело. – Они пытают людей прямо в РУВД. Я, знаете ли, слышал их крики… крики этих гребаных собак.

– А что они делали с тобой? – так же просто спросил Артур.

Сергей вздрогнул, посмотрел на них испуганно и виновато.

– Если ты сказал что-то лишнее, то лучше скажи сразу. Вряд ли тебя кто-то будет в этом винить, – продолжал Артур, – но к последствиям стоит подготовиться заранее.

– Я обещал больше не ходить на марши, – признался Сергей так, словно это было предательство. – Они душили меня нашим флагом и задавали вопросы, и я сказал, что не пойду. Знаешь, когда у тебя есть пару секунд, чтобы вдохнуть, и надо ответить, когда ты думаешь, что…

Он не договорил, потому что Артур положил ему руку на плечо и это заставило его умолкнуть.

– Это неважно, – сказал Артур. – Не важно, что именно ты сказал под пытками, если ты никого при этом не выдал. Я вот не знаю, что обещал бы в августе, если бы они что-то потребовали. Быть может, всё, за возможность это прекратить.

– Да, – простонал Сергей и, вцепившись в пальто Артура, уперся лбом в его плечо, потому что в глазах у него стояли слезы. Сдержать их он был не в состоянии, и никто не просил его об этом.

Артур замер, глядя на колокол. Кирилл закурил, все понимая, и помог прикурить Артуру, как это было во времена августа, когда с гипсом на правой руке тот не мог справиться с зажигалкой.

Они просто курили, пока Сергей не отстранился от них, не рассмеялся и не сгреб их обоих, буквально повиснув у них на плечах.

– Обещайте мне, что это не будет концом, – потребовал он, крепко сжимая плечи обоих. – Мы что-то придумаем, но продолжим борьбу, правда?

– Конечно, – не сомневаясь, сказал Артур. – Я проиграл личную битву, но не войну.

– Проиграл? – поразился Серега, отшатнувшись. – Чувак, ты чего? Ты понимаешь, что уйдешь у них из-под носа? Ты сегодня наебал их! Ты вышел сегодня победителем. Мы вышли победителями! – воскликнул он, признавая, что он и сам, в сущности, молодец. – Каждый не взятый в плен – это победа, а не поражение. Так что давай без этих твоих упаднических настроений. Кстати, а какие у тебя шансы покинуть страну? Сюрпризы возможны? – спросил он у Артура, внезапно став серьезным, но не отпуская его плечо.

– Вряд ли, если, конечно, мной не успели заинтересоваться ребята из самого проблемного аппарата, – ответил тот.

– Это какого? – не понял Кирилл, хмурясь.

– Из трех букв. Первая «к», последняя «б», посередине «г»[112].

– Какой странный способ написать слово «хуй», – ответил на это Сергей. – Потому что хуй им, и без масла! – воскликнул он и рассмеялся, отступая от парней.

– Ты неисправим, – закатывая глаза, сказал Кирилл, но на губах у него все равно мелькала сдержанная улыбка.

– Так в этом и весь смысл! – воскликнул Сергей и снова стал между ними, чтобы протянуть вперед руку ладонью вниз. – Обещайте, что мы не позволим этому закончиться, что мы будем бороться пока живы, пока у нас есть силы, пока…

Он сбился, умолк, посмотрел на колокол и наконец-то перестал дурачиться.