Дух танцует дерзко

Опомнившись через час, Нея бежала жарить к приходу матери яичницу. Лук и помидоры подгорали, пока она выносила помойное ведро, по пути разгоняла сцепившихся молодых петухов и выясняла, подохла ли мышка, которую притащила Мурка или ее можно спасти.

– О чем только думаешь? Никакой от тебя пользы! – костерила издерганная на работе мать, соскребая со сковородки пригоревшие овощи. – Может, особенной себя считаешь? Не хочешь жить, как все? Бестолочь! Кому такая нужна будешь?!

– О чем же я думаю? – укрывалась за печкой Нея.

Когда печь топили, кирпичи согревали так, как грели объятия матери, когда Нея болела. Но болела она только два раза.

– Кажется, мне и вправду не хочется жить, как они. Не очень мне тут нравится, – шепталась она с кирпичами. – Вот стать бы волшебницей, как Майка с планеты Гурун[1] – и все исправить. Потом по воде гулять… умножать деревья и цветы… еще джинсы и белые кроссовки… и пирожки с картошкой, когда захочу поесть.

Она отламывала от половой доски щепку, отколупывала ею побелку с печи и крошила хрупкие пластины на мелкие кусочки.

– Они сами себе здесь не нравятся. Злятся, что ничего у них не выходит. У меня тоже… со стола забыла стереть… помойное ведро опрокинула… Мурку дверью прищемила. Бестолочь. Ненормальная. Дура!

Мир становился для Неи полем боя за право быть принятой, быть какой «они-м» надо.

Глава 3. Тоска по неизведанному

– Ваша работа будет связана с другими странами, – перешел к деталям астролог, – и хорошо, если с Богом. Тогда удовлетворения получите, и доход будет выше. Как найти работу, можете не думать – сама найдется.

Нея легко в это поверила, потому что с работой ей обычно везло, и поставила в тетрадке жирный плюсик.

– Семейная жизнь не будет хорошей, – понизив тон, добавил старичок, – поддержки от семьи не будет.

«Хм… В каком смысле не будет???»

* * *

В пятнадцать лет Нею отправили жить к сводному брату Артуру – сыну матери от первого брака, старше на девять лет. Когда переезжали в деревню, брат остался жить в квартире с бабушкой и дедушкой. Скоро женился и переехал к жене, у которой родители умерли рано и оставили ей трехкомнатную квартиру – одна комната была свободной.

Мать думала, что переселит дочь только на зиму, подальше от сквозняков совсем прогнившего деревенского дома. Но больше к родителям Нея не вернулась – этой же зимой дом сгорел. Вместе с машиной, мебелью, одеждой, всей историей семьи в фотографиях, под обуглившимися бревнами оказалась погребена любимая Мурка, соскочившая через дыру в подпол, и наивная тяга Неи к волшебству. Взросление ознаменовалось отупляющим чувством никчемности. И черной тоской по неизведанному.

Чтобы стать меньшей обузой для близких и себя, Нее оставалось предаться разумению родителей. Она уверовала, что пребывает перед ними в неоплатном долгу.

В большей степени, чем обстоятельства, чувство долга внушала мать и с горечью оскорблялась, если Нея спутанными вопросами выдавала робкие сомнения, хочет ли предначертанного родителями будущего: получить высшее образование и выйти замуж, родить до двадцати пяти лет и сделать достойную карьеру.

Готовые самоотверженно помогать, родители считали этот план роскошным. Сами выросли в деревенской бедности и, выброшенные во взрослую городскую жизнь, как навоз с лопаты, натерпелись всякого. Оба прорвались через большой конкурс на юридический факультет, где и познакомились. В люди выбились за счет смекалки и надрывного труда. Горестно вздыхая от обиды за испытания, выпавшие на их долю без родительской опеки, они утверждали, что Нее повезло, и Нея понимала, в чем.

Когда переехали в деревню, мать не отправила Нею в сельскую школу через дорогу, а едва сводя концы с концами, наняла репетитора, уговорила заведующую учебной частью дать дочери шанс и устроила в гимназию с углубленным изучением иностранных языков в центре города, куда ее каждое утро отвозил отец.

По стопам и наущению обоих, при поддержке влиятельных друзей семьи, Нея поступила на самое престижное и платное внешнеэкономическое отделение юридического факультета. Правда, сама она хотела на факультет иностранных языков, но родители отговорили.

Отца мать сподвигла стать адвокатом. Его талант выискивать и толковать пробелы законодательства и ошибки следствия в пользу обвиняемых позволил семье не только восстать из пепла и снова обзавестись всем, что погибло при пожаре, но и значительно преуспеть. К двадцати пяти годам Неи родители были готовы купить ей квартиру.

Глава 4. Контракт на счастье

Нежная из-за белой, как летнее облако, кожи, с распахнутым взглядом больших серых глаз, чуткая и ранимая – в отца, волевая и ответственная – в мать, темпераментная, но приученная этого стыдиться и от того импульсивная, в свои двадцать пять Нея еще не была замужем и не родила.

Она сидела за рабочим столом, в опустевшем к вечеру офисе, в третьей по счету компании, где продержалась дольше обычного – два года, и теперь знала все наперед.