Дух Татуина

Вуки проигнорировал его и продолжил полет по дну бассейна. Миражи растаяли, и он смог увидеть сверкающую линию, где земля уходила вниз, — обрыв ущелья, ведущего в пещеру. Затем вуки проревел предупреждение.

— Не понимаю, какой смысл держаться. Нас разнесут на-а-а-а…

Речь дроида перешла в крик — ховерскаут рухнул на пять метров вниз с края обрыва. Грис довольно усмехнулся и открыл огонь из пушки. Чубакка посмотрел вслед его залпам — шагающий танк стоял у входа в пещеру, приготовившись стрелять. Его «голова» — кабина уже повернулась к ним. Два взвода штурмовиков спускались по канатам на землю из брюха танка. На флангах были два ховерскаута. Вход в пещеру был заблокирован.

Оба ховерскаута и танк открыли огонь, подняв такой шквал огня, что Чубакке пришлось ехать вслепую. Он пробурчал приказ.

Ц-ЗПО обернулся к Грису:

— Чубакка просит тебя отстрелить эти канаты…

— Понял! — Грис попытался прицелиться. — Ничего не вижу!

Чубакка тоже ничего не видел, но чувствовал, что приближается к входу в пещеру. Дергая и мотая машину из стороны в сторону, словно пилот истребителя, он шел в самый центр. Ховерскаут вздрогнул — в него попали дважды из легкой пушки.

Очередь прекратилась, а перед Чубаккой возникла серая громада ноги АТВ. Он дернулся, чтобы избежать столкновения, проехал по штурмовикам и внезапно оказался прямо в темноте пещеры.

Он сбавил ход и принял влево, а затем услышал позади взрывы трех термальных детонаторов и еще пары гранат, брошенных под ноги «топтуну».

Металлические пальцы Ц-ЗПО забегали по панели управления.

— Должны же у этой машины быть фары! Чубакка оттолкнул руку дроида и принял чуть влево. Перед ними предстало брюхо «Сокола», подсвеченное двумя портативными бластерами. В полумраке отделение штурмовиков все еще пыталось развернуть станковый бластер. Грис развернул турель и избавил их от ненужной суеты навсегда.

После пары контрольных выстрелов, чтобы убедиться в отсутствии выживших, они объехали «Сокол» и остановились у грузового лифта. Чубакка выпрыгнул из сиденья водителя и побежал к трапу, рыча по дороге указания Ц-ЗПО.

— Зачем мне ждать? — заворчал дроид. — Слай мог бы посмотреть за машиной!

— Мог бы, но мне надо бежать к турели… Чубакка не слышал дальнейшего разговора. Он уже взбежал по трапу, думая о заданиях, которые придется выполнить, чтобы добраться до Хэна и Леи: разогреть цепи, опустить пулемет, включить реактор. Это все он за три минуты сделает. Может, еще придется разбираться с танком, если гранаты Слая его не завалили, но для того на «Соколе» и были ударные ракеты, так ведь?

* * *

Лея продолжала смотреть на хижину с костяной перекладиной. Она не отвела от нее глаз с тех пор, как опустила бинокль. Ощущение боли и отчаяния прошло, но память об этом давила на нее все сильнее и сильнее. Там пытали ее бабушку — там, возможно, она умерла. И там Анакин Скайвокер нашел свою мать.

— Интересно, была ли она еще жива. — Лея вдруг поняла, что не озвучила ход своих мыслей до этого, и потому добавила для Хэна: — Тут Анакин нашел мою бабушку.

— Откуда ты знаешь? — Хэн смотрел не отрываясь — на потерянный бинокль. — Он что, оставил знак?

— Подумай. — Лея рассказала мужу о том, что сестра Беру знала о похищении Шми, и о том, как Анакин вернулся на Татуин и нашел ее тело. — Он нашел ее в этом поселке — в этой хижине.

— Так это Анакин — «злой дух»? — спросил Хэн. Лея вспомнила, что Хират рассказала об этом месте.

— Думаю, да. Изрубил на куски все племя.

— Не на ту женщину напали. — Хэн посмотрел на край оазиса, где банты собирались вокруг тихо урчащей самки. — Зачем было трогать мать джедая?

— Да ну?

Лея не чувствовала удовлетворения от того, что узнала, как жестоко была отомщена ее бабушка, — скорее наоборот. Она внезапно вспомнила о двух солнцах, палящих с неба, о жаре и безоблачном небе, сверкающем так что больно глазу, и внутри у нее стало пусто и противно.

— Вот здесь это и произошло, — сказала она. — Здесь он впервые поддался своему гневу.

— Он? — Хэн повернул голову в шлеме. — Твой отец.

Лея кивнула.

— Вполне его понимаю, — сказал Хэн.

— Это не оправдание, — голос Леи был резким, — он это прекрасно понимал.

— Ух ты, будто уоррт обозвал торга медлительными, — сказал Хэн. — Расслабься, может, этого и вовсе не произошло. Ты слишком уж доверяешь чувствам.

— Пока мое доверие оправдывалось, — возразила Лея. — Или ты забыл, что случилось бы, приди мы сюда сразу? Банты медленно шли через оазис к лагерю тускенов.

— Не забыл, — сказал Хэн. — А если он и убил их, зачем приносить в жертву новых пленников? Это ведь сделает злого духа еще злее.

— Я тебе что, тускен? — спросила Лея. — Откуда мне знать, зачем они приносят жертвы? Никто не знает, зачем песчаные люди делают то или это. Потому они и песчаные люди.

Позади них раздался голос штурмовика:

— Извините?

Лея и Хэн попытались развернуться и стукнулись шлемами. На склоне стоял штурмовик. Он покачал головой, словно не мог поверить в такую неуклюжесть. В одной руке он держал винтовку, а в другой — бинокль.