Духи дельты Нигера. Реальная история похищения

Она была новой, недавно сделанной. Древесина кольев еще была сыроватой. Палатка была гораздо больше нашей предыдущей хибары – три с половиной на четыре метра и высотой метра два с половиной. В правом от входа углу, на полу, лежал матрац из цельного поролона размером два на полтора метра и сорок сантиметров высотой. В палатке было прорезано три окна – по одному на каждой стенке. Впрочем, разглядеть что-либо через них было невозможно. Все-таки вокруг заросли. А к концу дня два окна – возле стены и напротив входа – наглухо заделали. Тарпаулин был натянут на каркас из кольев, практически в руку толщиной. На полу – линолеум в квадратик; мы с Коcтей даже сначала думали, не поиграть ли на нем в шахматы, но потом отказались от этой затеи – слишком большим получалось поле. Над дверным проемом висела многослойная занавеска из марли. Наше новое жилище стояло в каком-то лагере. Мы не видели других палаток, но хорошо слышали разговоры метрах в тридцати от нас. Еще дальше, в лагере, круглые сутки работал генератор. И в нашей палатке практически постоянно горела лампочка.

Матрац был более удобным, чем в нашей первой «тюрьме». Отсутствие двери и задвижки создавало иллюзию свободы. Но, конечно, это была лишь иллюзия. Перед палаткой постоянно сидели охранники, и кто-нибудь из них регулярно заходил внутрь, чтобы проверить, что мы делаем. От нас требовали, чтобы мы находились на матраце, а выйти оттуда мы могли, только позвав кого-нибудь из охранников перед входом. Да и то только по крайней нужде.

Наконец, похоже, наши похитители решили озвучить свои требования. Через пару часов, как нас привезли, в палатку ввалился высокий худой боевик, которого мы раньше не видели. Лицо его было прикрыто платком, как у бандитов на Диком Западе. В руках у него был мой телефон.

– Давай, ищи номер, кому позвонить!

Я успел заметить, что на моем телефоне около ста сообщений и десятка два пропущенных звонков, и тут аппарат погас. Представил себе, как волнуется Марина, и тут же прогнал эти мысли прочь. Не время раскисать. Надо собраться и сконцентрироваться. Высокий тоже расстроился из-за того, что мы не смогли извлечь ни одного номера. Он зачем-то потряс телефон, вынул батарею, снова вставил ее и попробовал запустить его. Телефон включился, но, не успев загрузиться, потух снова.

– Зарядка есть? – спросил я.

– Нет, но мы что-нибудь придумаем. – Он забрал телефон и вышел.

Вернулся минут через сорок. К батарее были прикручены два провода, видимо, его все-таки пытались заряжать. В этот раз телефон включился, и я даже успел зайти в контакты, после чего все снова погасло. Из всех рабочих номеров наизусть я помнил только телефон посла РФ, поскольку за последние два месяца мы с ним часто контактировали, а номер состоял из простых повторяющихся цифр.

…ШЕЛ ВТОРОЙ ДЕНЬ НАШЕГО ПЛЕНА, А НИКТО ДАЖЕ И НЕ ПЫТАЛСЯ УСТАНОВИТЬ СВЯЗЬ С НАШЕЙ КОМПАНИЕЙ И ПОТРЕБОВАТЬ ЗА НАС ВЫКУП. ПОХОЖЕ, НАС ДЕРЖАЛИ НА КАРАНТИНЕ. ОЖИДАЛИ ОБРАТНОЙ СВЯЗИ ИЛИ ОТГОЛОСКОВ НАШЕГО ПОХИЩЕНИЯ.

Тогда они привели человека, говорящего по-русски, – гражданина Сенегала. Его задачей было слушать, о чем мы будем говорить, и следить, чтобы мы не сболтнули лишнего. Сенегалец в свое время был матросом на каком-то танкере с русской командой и там якобы выучил русский язык. Однако по-русски говорил он паршиво, скорее не говорил вообще. Только все время повторял: «Деньги давай!»

– Да он ни бельмеса не смыслит! – сказал Костя после знакомства с сенегальцем.

– Возможно, но за языком все равно надо следить.

Нас вывели из палатки и после набора номера российского посла предупредили – говорить только на английском. После пары длинных гудков в трубке зазвучал знакомый мне голос. Я представился, и его тон сменился на радостно-озабоченный. Он спросил, как мы себя чувствуем, не ранены ли. Я успел ответить, что все в порядке, как у меня вырвали трубку. Один из боевиков, по-видимому старший, спросил, с кем им вести переговоры, сообщил, что мы заложники и они хотят выкуп в 700 миллионов найра (по тем временам это была сумма, эквивалентная 5,6 миллиона долларов). Сделав это заявление, они сразу нажали кнопку «отбой». Нас, слегка обалдевших от услышанной суммы, вернули в палатку. Здорово, конечно, что наши жизни оценили так дорого, но в нашей ситуации эта сумма – реальная проблема!

Следующую пару дней мы провели в ожидании последующих переговоров. Ситуация, конечно, сдвинулась с мертвой точки, но даже для начала торга сумма была громадной. Мы посчитали с Костей, что если перевести сумму в доллары и сложить в пакет, то он будет весить 56 кг. А в нигерийских найра, даже в тысячных банкнотах, это будет груз, который перевезти возможно только на автомобиле – в руках уже не унести.