Духи Великой Реки

– Должен ли он удерживать нас или не дать кому-то сюда проникнуть? – задумчиво проговорила она, и тяжелые брови Тзэма сошлись к переносице. Он больше не задавал ей вопросов, но Хизи сама рассказала ему об обстоятельствах встречи со Мхом и Чуузеком. Она, правда, умолчала о том, что заставило ее убежать в пустыню; о случившемся с ней она не хотела говорить до тех пор, пока сама во всем не разберется. Тзэму, казалось, хватило и услышанного: в конце концов, в Ноле он провел бесконечные часы, сопровождая девочку на почтительном расстоянии, когда она в поисках уединения бродила по лабиринтам заброшенной древней части дворца.

– Интересно, что это за война? – спросил Тзэм.

– Не знаю. Я только думаю, что когда Перкар и Нгангата вернутся, их ждет неласковый прием.

– Но что война будет означать для нас? Для тебя?

– Надеюсь, Братец Конь все объяснит, когда вернется. – Хизи помолчала. – Мне кажется, он считает, будто мне грозит какая-то опасность.

– Без сомнения, – откликнулся Тзэм. – Но что за опасность? Что нужно от тебя этим менгам?

Хизи недоуменно пожала плечами. Великан вздохнул:

– Мне все было понятно во дворце. Там я мог защитить тебя. Здесь… Здесь я ничего не знаю. Лучше бы нам покинуть эти места, принцесса.

– И куда же отправиться? Такого места, которое мы бы знали лучше, просто нет. А в Нол мы вернуться не можем.

– Может быть, в какой-нибудь другой город. Лхе, Уи…

– Это очень далеко, Тзэм. Как мы туда доберемся, – только ты и я? Да и когда доберемся, что мы там будем делать? Никто ведь не примет меня как принцессу. Нам пришлось бы жить в трущобах.

– Куда же тогда, по-твоему? Хизи помолчала, раздумывая.

– Может быть, здесь нам будет не хуже, чем где-то еще. Или…

–Да?

– Может быть, у соплеменников Перкара. Тзэм поморщился:

– То племя ничем не лучше этого. Варвары они и есть варвары.

– Да ладно, – отмахнулась от проблемы Хизи.

– Ты когда-то раньше говорила, что мы могли бы найти соплеменников моей матери. – Тзэм вовсе не был расположен менять тему.

– Да, верно, – ответила Хизи. – Только где они живут? И как мы их найдем? Мы с тобой не можем путешествовать вдвоем. Разве ты умеешь разжигать огонь, охотиться, ставить ловушки? Я-то точно не умею. – Она посмотрела в глаза великану. – Раньше казалось, Тзэм, что весь мир лежит перед нами. Теперь же я вижу вещи в ином свете. – Она мгновение поколебалась, потом продолжила: – Но есть одна вещь, которую я могу делать. Это даст нам возможность выбирать, я думаю.

– И что же это? – покачал своей массивной головой великан.

– Братец Конь говорит, что у меня дар колдуньи. Похоже, магическая сила – это единственное, что у меня есть.

– У тебя есть я, принцесса.

Взгляд Хизи смягчился, и она похлопала великана по руке.

– Ты же знаешь, как высоко я тебя ценю, Тзэм. Ты мой единственный настоящий друг. Но здесь все определяет род, к которому принадлежит человек, а этого мы лишены. Ценится также богатство – кони, екты, – но его тоже у нас нет. Нет у нас и воинской славы, и охотничьих трофеев. И вряд ли мы ими сможем когда-нибудь обзавестись.

Великан печально кивнул:

– Да, я понимаю.

– Но кочевники ценят еще и силу, а она, может быть, у меня есть.

– Колдовство опасно, принцесса.

– Да. Да, но это единственный наш шанс завоевать признание. И если мы хотим иметь возможность отправиться куда пожелаем, нужно, чтобы люди захотели нам помочь. Мы должны найти какой-то способ расплатиться с ними.

– Или их принудить.

– Да, – тихо откликнулась Хизи. – Об этом я тоже думала.

Деревня выглядела совсем не так, как когда Перкар и Нгангата уезжали: она шире раскинулась по равнине, наполнилась красками и жизнью; по проложенным вокруг дорожкам для скачек неслись кони, стоял оглушительный шум. Все это выглядело варварским, отчаянным, возбуждающим, – но было тут и что-то знакомое Перкару. Празднество чем-то напоминало ему возвращение с пастбищ или сенокос в его родном племени, хотя веселились здесь более шумно и дико.

Однако там, где проезжали они с Нгангатой, лица застывали – даже лица знакомых им кочевников; по этому признаку Перкар понял, что новости о начале войны уже достигли деревни Братца Коня. Да и как могло быть иначе, если здесь собрались племена со всей менгской степи?

– Может быть, нам лучше было бы вовсе здесь не появляться, – прошипел Нгангата.

– У нас не было выбора, – проворчал в ответ Перкар, гадая, сколько воинов они с Харкой сумеют уложить прежде, чем все его душевные нити окажутся рассечены. Меч делал его гораздо могущественнее обычного смертного, но вовсе не давал неуязвимости; встреча с Чернобогом не оставила в этом никаких сомнений. – Если они нападут, я не хочу, чтобы ты сражался вместе со мной. Война между моим народом и менгами тебя не касается.

Нгангата бросил на него яростный взгляд.

– Может быть, ты и забыл, скотовод, но хоть ни один из ваших кланов не признает родства со мной, все же вырос я среди вас, и это вашему вождю я клялся в верности. Не так уж много дал мне твой народ, но то немногое, что дал, не тебе у меня отбирать.

Перкар внимательно посмотрел на Нгангату, потом смущенно кивнул: