Духи Великой Реки

Хизи ехала рядом с Братцем Конем, и Перкар направил Тьеша так, чтобы тоже оказаться рядом. Хизи с восторгом рассуждала о случившемся прошлой ночью снегопаде.

— Разве в Ноле никогда не выпадает снег? — спросил девочку Перкар. Тьеш тихо заржал, и Чернушка ответила ему тем же.

— По крайней мере я такого не наблюдала, — ответила Хизи. — Иногда бывает холодно, и я слышала о том, что раньше когда-то шел снег, но видеть его мне не приходилось — Она широким жестом указала на окрестности. — Сейчас кажется, что едешь по облакам.

— А? — крякнул Братец Конь.

— По облакам. Кажется, что мы едем по облакам — по их верхушкам.

Перкар согласно кивнул. Они вполне могли бы считать, что находятся на поверхности затянутого облаками неба, впереди расстилалась слегка всхолмленная белая равнина, горы остались всего лишь серой чертой справа и позади, а выше раскинулся небесный свод — синий, без всякого намека на белизну. Показалось бы вполне естественным в любой момент, проезжая мимо оврага или кроличьей норы, заглянуть вглубь и увидеть зеленый, синий и коричневый ландшафт далеко, далеко внизу.

— Такая погода не помешает… — Перкар запнулся, стараясь правильно выговорить название, — бан-шину?

— Бенчину, — поправил его Братец Конь. — «Бен» — это шатер, понял? Бенчин — «раздутые шатры».

Перкар смущенно кивнул.

— Не помешает снег празднеству бенчин?

— Нисколько, — сказал Братец Конь — Наши родичи с плоскогорий, должно быть, уже собираются, а им приходится бороться с худшей непогодой.

— Сколько народу будет на празднике? — спросила Хизи. — Утка и другие женщины говорят об этом так, словно весь мир соберется в одном месте.

— Тебе праздник покажется малолюдным, — признал Братец Конь. — Но несколько сотен менгов съедется, может быть, даже тысяча — по крайней мере дней на двенадцать.

— А почему праздник устраивают зимой? — поинтересовался Перкар.

— Почему бы и нет? — хмыкнул Братец Конь. — Чем еще заниматься в такое время? И уж поверь: здесь, на юге, зимы мягкие, больше похожие на весну, да и этот первый снег, может быть, выпал единственный раз за всю зиму. Нам следует принять наших менее удачливых соплеменников на празднике, дать им побыть в более теплых краях. — Старик грустно улыбнулся. — Они словно птицы, летящие на юг К тому же зима — лучшее время для рассказов, лучшее время, чтобы найти себе женщину, — он подмигнул Перкару, — и для всего такого прочего. Лето ведь просто время работы. — Братец Конь хлопнул юношу по спине — Вам двоим это понравится: повстречаетесь с новыми людьми. Ты, Перкар, можешь даже найти воинов из отрядов с северо-запада и поговорить с ними о том перемирии, которое ты хотел бы устроить между ними и твоим народом.

— На самом деле я имею в виду большее, чем перемирие, — сказал Перкар. — Я надеюсь уговорить их позволить нам пасти скот у них в предгорьях.

— Это может получиться, — пробормотал Братец Конь. — Особенно если найти подходящего посредника.

Перкар печально покачал головой:

— Наши народы так давно враждуют…

Братец Конь поднял руку с растопыренными пальцами.

— «Так растет дерево, — продекламировал он, — и каждая новая ветвь растет, как новое дерево. Ничто не остается неизменным, и меньше всего — обычаи людей». — Он строго нахмурился. — Но ты должен сам явиться к ним, чтобы надеяться чего-то добиться.

Перкар решительно сжал губы.

— Я буду там, — пообещал он. — По словам твоего племянника, Ю-Хана, поездка займет всего несколько дней.

Хизи порывисто повернулась к нему; ее глаза внезапно широко раскрылись и вспыхнули гневом. Казалось, она с трудом сдерживает резкие слова — такие резкие, что, проглотив их, она поранила горло.

— Ты все-таки собираешься ехать?

— Я должен, Хизи, — объяснил Перкар. — Если я хочу добиться успеха, мне многое придется сделать, это в том числе. Туда ведь всего два дня пути, не больше; я должен ехать.

— Тогда я должна ехать с тобой, — бросила Хизи; все ее веселье и жизнерадостность поблекли. — Если, конечно, ты мне доверяешь.

— Да доверяю я тебе, — промямлил Перкар. — Я же тебе говорил. Никакой враждебности к тебе я не испытываю.

— Так ты говоришь, — прошептала Хизи. В ее голосе слышалась странная смесь гнева и чего-то еще. — Я же вижу, как ты иногда на меня смотришь. Этот взгляд мне знаком. Так что когда ты говоришь, что «хочешь добиться успеха», я понимаю… — Она умолкла, не зная, следует ли ей смотреть на Перкара свирепо или жалобно. Ей ведь, напомнил себе юноша, всего тринадцать.

Перкар огорченно вздохнул; белый пар облачком застыл в морозном воздухе.

— Может быть, я слегка… Но я же понимаю — ты ничего не делала нарочно, не то что я.

— Я думала, ты мог бы… — начала Хизи, но снова оборвала себя. На ее лице появилось решительное и мрачное выражение, и девочка дернула повод своей лошади. — Отправляйся. Ты мне ничего не должен.

— Хизи… — начал Перкар, но тут же обнаружил, что смотрит в спину всаднице. Только что они, казалось, были друзьями, следили за диким стадом, держась за руки. Перкар начал гадать: что заставляет его всегда и делать, и говорить не то, что нужно?

— О чем это вы? — проворчал старик.