Духов день

  Кукушка в долине считала часы.

  День через день замечала Богородичка чужие глаза в щели высокого забора. Не решался Кавалер приходить на скопческие радения, да и ни к чему ему были чужие песни и медные старинные кресты.

  Но после обычных занятий с Царствием Небесным, после Царицынских хмельных сосняков под солнцем, после трапез и каверз трудного и неведомого учения, так и тянуло посмотреть на женщину с закрытым лицом.

  Въяве было бы не мила.

  Глубокая тайна в ладони дремала. Летать не умела еще.Время придет так полетит, как еще никогда.

  Дни напролет гадал Кавалер - отчего закрыли лик Богородички лебединым пологом?

  Стал рассеян, карлику-наставнику лгал невпопад, что заболел. Царствие Небесное делал вид, что верит, и не окликал, когда по окончании занятий, Кавалер отпускал коня на волю и под любым предлогом торопился без дороги на пасеку.

  Карабкался, обламывая ногти на развилку ясеня у забора близ ее окна.

  Вот идет Богородичка за водой с пустыми ведрами на коромысле - встретить бабу с пустым ведром - к худу, и знает она, что несет беду, играет бедрами, косами рыжими манит и голову кружит.

  Вот Богородичка яблоневые ветки рогатками подпирает и белит известью от червей.

  Вот Богородичка у окна вышивает на пяльцах, нитка длинная, издали кажется, что с каждым стежком зовет мановением полной руки: Ко мне! Ко мне!

  Ты нитку то укорачивай, а меня с пути не сворачивай...

  Вот Богородичка метет сор в избе чистым веником от двери к печи.

  Вот, смело наколонясь и подоткнув пестрядинные юбки над белыми подколеньями моет половицы и выплескивает в бурьян ведро.

  Вот Богородичка с кукушечками-трактирными девочками хохочет, перебрасывается играючи изюмками и орешками, шепчется с ними в камышах, выше подружек на голову, краше, чем лебедь белая среди наседок.

  Ну хоть бы ветер дунул и отклонил лебединый полог.

  Хоть бы пол-лица увидеть...

  Жалко что ли, рыжая?

  Жарко...

  Недвижный жар сковал небеса в тот день. Опасно струился воздух над прудами и колеями. Птицы примолкли, слева направо клонились леса под горячим ветром, успокаивались, молились о дожде пажити и перекрестки.

  Царствие Небесное пошел после обеда спать, услал дочку на дальний пруд к бабам- птичницам, Ксения Петрова с утра недомогала, легла в саду на простыню, накрыла голову мокрым полотенцем.

  Кавалер маялся. От нечего делать колол лучинки топориком, но быстро бросил.

  Что ж такое, на каждом дворе, куда ни приду - чужой. Все тянет куда-то, мучает... И слаще той тяги и муки не найти. Блеял в кустах козленок, запутался в лозах, Кавалер, думая о своем, отпустил его - поскакал детеныш, задрав хвостишко. Опять сосед потраву напустил. Кавалер устало облокотился на дальний поваленный забор у мусорной травяной кучи.

  И ослеп на миг.

  Зеркальцем пустили ему в глаза солнечный зайчик, едва успел прикрыться рукой - и просвечивала сквозь пальцы алая кровь. Прежде чем зазвучал голос, знал, кто окликнет:

  - Что загрустил. Пойдем со мной.

  Не сознавая пошел Кавалер вниз за Богородичкой. Звенело в висках от зноя. Слышал, как шуршит подол, видел, как вертится зеркальце на ручке привязанное ремешком к поясу.

  Куда вела - не помнил, и так ладно, а Богородичка с лицом закрытым нарочно выбирала дорогу окольную, трудную, оступись, ноги переломаешь.

  Легко с ней было идти, легче того слушать, что она говорит:

  - Вот соскучилась, сама за тобой зашла. А то что ни день ты за окошком торчишь, думаешь я не замечу. Что молчишь?

  -Слушаю.

  - Ну-ну... - На крутом склоне поскользнулась и схватила Богородичка Кавалера за локоть, чтобы не упасть, побежали оба по песку и только внизу отдышались.

  - Зачем же тебе зеркало, если лица нет? - подначивал Кавалер.

  - Для тебя зеркало берегу. Вот поймаю в зеркало, унесу домой, запру в ларчик, навек мой будешь.

  Кавалер, смеясь, уклонился от пущенного солнечного зайчика.

  - Не донесешь! Расплещешь...

  - Слепой сказал: посмотрим.

  На берегу речушки веселой мелкой и светлой Богородичка разулась и разделась до нижней рубахи, будто одна пришла.

  Зевнула под маской, бросила через плечо:

  - Одежу постереги. Мало ли кто тут ходит.

  - Я тебе не сторож, - огрызнулся Кавалер - Да кто на твое тряпье позарится.

  - Верно - лениво согласилась Богородичка, придавила верхнее платье камнем-голышом, чтобы не унесло ветром и спустилась к воде. - А ты гонорлив больно для прасольского сына.

  Присела в ручей, расставила колени, так чтобы вода бежала между ними.

  Сама полуголая, а лицо заперто - черты ее берегли лебедь и крест.

  Из-под маски выбилась рыжая прядь, расшевелил волосы ветер, Богородичка подумала и прядь убрала под крестовый полог.

  Подол нижней рубахи промок насквозь, облепил тяжелые лодыжки, Богородичка плеснула горсть воды на живот и груди. Проступило из-под ткани родимое пятно на левой титьке, расцвели бурые ореолы сосков. Густо всколыхнулась женская тягота.

  - Вымя какое... мясная баба - некстати подумал Кавалер и нагло полюбопытствовал - Ты беременна?

  - Конечно. Я всегда беременна. С рождения На то я и Богородичка.

  - Ну тебя к шутам, я всерьез, а ты зубы скалишь.