Духовидец ( Из воспоминаний графа фон О***)

Аббат вез изрядный багаж и очень о нем заботился. Слуга, по его словам, сбежал накануне вечером, и теперь некому присмотреть за ящиками и коробками. Граф Остен предложил услуги егеря Хагемайстера, и аббат долго благодарил. Пока в Борго меняли лошадей, аббат, скрупулезно пересчитывая поклажу, спохватился — пропал ручной саквояж. Смотрели, искали — бесполезно. Хагемайстер уверял, что видел саквояж полчаса назад: должно быть, фыркнул он, невероятно ловкий вор стянул эту штуку прямо на глазах. По мнению аббата, саквояж мог свалиться с крыши кареты, но егерь снова заупрямился — он, дескать, самолично привязывал весь багаж крепко-накрепко. В конце концов граф велел ему седлать лошадь, скакать обратно и основательно поискать на дороге.

После обеда граф Остен и Цедвиц решили погулять по окрестностям и пригласили аббата, но тот сослался на усталость и выразил готовность постеречь багаж. Когда вернулись, егерь был уже на месте, — к великой радости аббата он нашел саквояж поблизости, в кустах у дороги. Ничего не пропало.

В Триенте остановились переночевать. Графу не спалось и он вышел на освещенный луной балкон, где встретил молодого Цедвица — его комната выходила на тот же балкон. Во время путешествия они не раз обсуждали приключения принца и сейчас Цедвиц объяснил, что не мог заснуть — многие события казались ему непонятными до сих пор. Продолжив беседу на эту тему, решили кое-что уточнить — граф достал из портфеля свою рукопись, а Цедвиц зажег свечи. И тут граф до крайности удивился, ибо отлично помнил: страницы были пронумерованы, листы уложены, сама рукопись обернута в шелковую плотную бумагу и перевязана золотым шнуром. Со дня отъезда из Венеции он ни разу портфель не открывал. Сейчас его взору представилась полная неразбериха: все было в наличии, однако страницы лежали как попало, обертка валялась скомканная, золотой шнур исчез. Создавалось впечатление, словно кто-то читал манускрипт, и, вдруг потревоженный, спешно сунул его в портфель.

Собеседники принялись строить предположения касательно личности нескромного читателя. Конечно, егерь всегда имел доступ к портфелю. Но Цедвиц знал Хагемайстера давно и ручался за его честность и преданность: ведь его похитили именно за верность принцу. К тому же егерь, несмотря на природную сообразительность, грамоту разумел плохо: он мог вывести фразу или две, уверенно разобрать собственный почерк, но для прочтения объемистой рукописи ему требовался целый день упорной работы. Цедвиц высказался в пользу аббата, — возможностей тот имел достаточно во время стоянки в Борго, к тому же довольно подозрительно выглядела история с потерянным, или мнимо потерянным, саквояжем.

До сих пор аббат разговаривал только по-французски, но если он прочел манускрипт, то, вероятно, понимал и немецкий. Фрайхарт и Цедвиц пытались в последующие дни его проверить: неожиданно, будто невзначай, обращались к нему по-немецки, и вскоре убедились: аббат решительно не понимает ни единого слова. Впрочем, они расстались уже в Бриксене к немалому удовольствию Хагемайстера, освобожденного от наблюдения за его багажом.

Поскольку случались задержки с почтовыми лошадьми, в Мюнхен они прибыли с опозданием и остановились в гостинице «Роза» близ скотного рынка, в ожидании вестей из Венеции. Действительно, через несколько дней курьер передал графу записку принца и письмо барона Фрайхарта. Принц очень сердечно благодарил графа Остена за неизменную приверженность, просил прощения за свою отчужденность в Венеции и выражал надежду на скорое возобновление старой дружбы. В письмо барона был вложен вексель на имя одного мюнхенского купца, по этому векселю граф мог получить весьма значительную сумму, которую ему предлагалось использовать по своему усмотрению в интересах принца. Сообщалось, что прислуга распущена, приготовления к отъезду закончены, и скоро они выезжают домой через Вену. Графу Остену надлежит передать письма принца дяде и сестре, а затем в резиденции или поблизости оной выбрать и обставить достаточно просторное помещение, ни в коей мере не напоминающее ничего официального. На всякий случай барон указывал несколько подходящих домов.