Духовка

Строго говоря, Гудаев просто повторил слова своего начальника Рамзана Кадырова, который заговорил о возвращении Закаева еще в августе прошлого года (рубрика «Драмы» об этом рассказывала). А надобность в повторении такого заявления возникла потому, что в конце января ФСБ России сообщила о том, что в Дагестане в ходе спецоперации был ликвидирован боевик Иса Хадиев, который «по личному поручению главы так называемого правительства Ичкерии Ахмеда Закаева должен был создавать вооруженные отряды на Северном Кавказе».

С ФСБ все и так понятно — текстовые шаблоны их пресс-релизов не менялись со времен полета Пятакова к Троцкому в Норвегию. Интересно другое — понятно, что завиральные сообщения о засылаемых Закаевым в Дагестан террористах — это такая форма полемики между федеральными спецслужбами и чеченскими властями. И, получается, кроме этой достаточно беспомощной полемики у ФСБ нет инструментов воздействия на Грозный по закаевскому вопросу (да и по остальным вопросам, видимо).

А если так — то Ахмеду Закаеву пора возвращаться домой. Его не обидят, это уже очевидно.

 

Афганистан

С месяц назад, когда на улицах Москвы появились щиты социальной рекламы, анонсирующие 20-летие вывода советских войск из Афганистана, можно было бы и догадаться, а те, кто недогадлив, смогли дождаться 15 февраля, чтобы увидеть, как сильно изменилась риторика, с которой отмечается теперь афганская годовщина. Строчка Твардовского по поводу финской войны — «На той войне незнаменитой», — еще несколько лет назад могла ассоциироваться и с войной в Афганистане, теперь же — какая же она незнаменитая? Уроки мужества в школах, шествие ветеранов-«афганцев» по Тверской, торжества в Александровском саду и на Поклонной горе и праздничный концерт в Кремле. Ошибки нет, концерт — праздничный. Годовщину вывода войск теперь празднуют, а друг друга «афганцы» теперь поздравляют.

Либеральные критики существующих порядков, вероятно, сочтут нынешнюю афганскую годовщину очередным проявлением ползучей ресоветизации, советского реванша и чем-то еще в этом роде. Но, скорее всего, не стоит связывать излишнюю бравурность торжеств с особенностями российской внутренней политики — если эти вещи и имеют какую-то связь между собой, то совсем не ту, которая может броситься в глаза. Превращение очередной годовщины мрачной и трагической войны в локальный «день победы» вряд ли было инициировано какими-то кремлевскими идеологами — скорее, наоборот, мы имеем дело с идеологической самоорганизацией в условиях, когда до идеологических символов никому во власти нет дела. Инициаторы и исполнители нынешнего празднования — это сами «афганцы», точнее — то, что от них осталось по прошествии двадцати лет после окончания войны. Кто-то погиб, кто-то деклассировался, вернувшись на родину, кто-то, приняв ислам в плену, превратился в «мусульманина» из одноименного фильма Владимира Хотиненко (интервью очередного такого героя — в понедельничной «Власти»), кто-то не пережил бурной эпохи экономического клондайка для «афганцев». Те же, кто за эти двадцать лет сумел прожить новую жизнь, в основе которой лежал все тот же Афганистан — а это относится и к громовскому «Боевому братству», и к Францу Клинцевичу из Госдумы, и даже к Иосифу Кобзону, в жизни которого Афганистан тоже сыграл свою роль, — их право праздновать свою годовщину вполне можно считать неотчуждаемым. Это можно сравнить с днями рождения комсомола, отмечаемыми в последние годы далеко не юными и далеко не приверженцами левых идеологий. Когда размыта не только идеология, но и социальная структура общества, начинается самоорганизация — и идеологическая, и корпоративная. В этом смысле афганская годовщина в том виде, в котором она отмечается у нас, — это не эпизод политической истории страны, а день рождения не самой важной и многочисленной, но вполне влиятельной социальной группы.

Именно из таких обращенных в прошлое социальных групп, кажется, и состоит наше общество. Все оказываются бывшими членами почившего в бозе комсомола, ветеранами спецслужб распавшейся страны, участниками ее тяжелых войн. А в крайнем случае — одноклассниками по давно законченным школам и вузам. То, что это дробящееся и расползающееся во все стороны прошлое пока является наиболее прочной платформой для общественного объединения, наталкивает на многие вопросы, в том числе о том, какое настоящее и будущее мы сможем увидеть таким фасеточным зрением.

Олег Кашин

Хроника

 

Братва, не пугайте друг друга

На одно рабочее место в Алтайском крае претендуют 15 человек — такова только официальная статистика. В местных центрах занятости — аншлаг и цейтнот, многочасовые очереди, сотрудники работают без обеденного перерыва. Почти каждую неделю закрывается какое-либо предприятие: то сахарный завод, то фабрика, — для маленького Алтая это очень болезненно. Каждый день приходят две-три сотни новых соискателей.