Духовка Сильвии Плат

– Я люблю всех людей одинаково, – тогда я посчитала его лжецом.

– Любить всех – значит не любить никого. Вам все одинаково безразличны[29].

Он ничего на это не ответил, лишь загадочно, еле заметно улыбнулся.

– До свиданья, мисс Вёрстайл. Надеюсь, мы скоро увидимся.

Я отвела взгляд, показывая ему, что разговор окончен. Он не настаивал на продолжении.

11

Прежде чем подростка награждают званием «трудный», он проходит не один круг ада, где его пытаются исправить учителя, социальный педагог, школьный психолог и директриса. Такому позавидовал бы даже сам Данте Алигьери с его «Божественной комедией». Позже, если всё это не помогает, ученик предстаёт перед школьным советом, где ему в сотый раз пытаются вправить мозги. На одном из таких школьных собраний трудным подростком окрестили Поппи Прайс и с тех пор вызывали её на собрания чуть ли не каждый месяц.

Мать Поппи умерла ещё до того, как девочка пошла в школу, а отец днями работал и не уделял ей должного внимания. Так что оценки Поппи и в целом её поведение, а также посещаемость оставляли желать лучшего. Однако складывалось так, что она не нарушала ни одного правила школьного устава, ведь правилами не запрещалось прогуливать занятия и получать плохие оценки – иначе половина школы получила бы выговор. Хотя, насколько я знала, она уже представала перед религиозным собранием.

В тот раз, когда я увидела Поппи впервые, члены совета, включая и нас с Реднером, как обычно собрались в кабинете директрисы за общим столом. Поппи сидела напротив нас. Мистер Прикли и мисс Блейк представили её оценки. Их оказалось немного, потому что она практически не посещала занятия. Мистер Сон, школьный психолог, также пожаловался на то, что Поппи не ходит к нему на встречи, поэтому ему нечего сказать.

Директриса отчитала её, рассказав обо всех возможных последствиях подобного поведения, о которых, судя по всему, говорила не раз, так как Поппи только и делала, что закатывала глаза. Это длилось почти целый час, после чего мы с Реднером должны были снова объяснить ей всю трудность ситуации, а в итоге взять под свое крыло, контролируя её школьную деятельность.

Когда взрослые ушли, мы с Реднером остались с Поппи наедине. Я подошла ближе к ней, опершись на стол. Брэндон сидел рядом чуть позади. В тот день я предпочла линзам очки. Сняв их и потерев переносицу, я вернула их на прежнее место. Поппи была вполне симпатичной, даже красивой: с большими карими миндалевидными глазами и короткими тёмно-русыми волосами. Стрижка под мальчика не портила её лицо, а наоборот, подчеркивала правильную форму.

– Ну что, давай мне там расписание или что, и я пойду.

– Да, конечно. Но перед этим я хочу с тобой немного поговорить.

Она цокнула, скрестив руки на груди.

– Думаешь, со мной не говорили? Что бы ты ни сказала, ничего нового я не услышу. Вы все трындите об одном и том же.

Я молча посмотрела на неё.

– Валяй! – наконец позволила она спустя пару секунд, ещё вальяжнее устроившись на стуле. – Только быстро. У меня дела.

– У тебя слишком много пропусков и средний балл ниже нормы. Скорее всего, тебе придётся пересдать тесты, которые ты сдала, а многие пройти впервые. Ты очень сильно отстаёшь…

– Хватит этого дерьма, – протянула она, – из-за твоего тона мне становится паршиво.

– Я здесь не для того, чтобы ты хорошо себя чувствовала, – строго ответила я.

– Что, носишь очки и думаешь, что ты умная?

– Нет. Я ношу очки, потому что у меня плохое зрение.

– Ладно. Так я пойду?

Я опустила бумаги, которые держала в руках: её расписание, оценки, многолетние отчёты учителей и психолога, тяжело вздохнув.

– Поппи, ты чего-нибудь хочешь в этой жизни?

Она пожала плечами.

– Ну поспать.

– А глобальнее?

– Ну машину там. Желательно новую.

– И это самое глобальное, что ты хочешь?

– Чё ты пристала ко мне? Да, это то, что я хочу.

– Я пристала, потому что ты в выпускном классе. Ты же должна чего-то хотеть.

– Я никому ничего не должна. И плевать на выпускной класс. Я всё равно не собираюсь в колледж.

– Ясно, – я спокойно кивнула.

– Что ясно? Джонни Депп, чтоб вы знали, даже школу не закончил.

Я пропустила это мимо ушей.

– И что же ты собираешься делать, если не пойдёшь в колледж?

– Не знаю, позависаю с друзьями. Может, поедем в Калифорнию.

– В Калифорнию, – тихо заключила я, скорее говоря самой себе.

Она достала из кармана уже не новую жвачку и начала активно её жевать. Это показалось мне отвратительным, но я не подала виду. В конце концов, именно на отвращение с моей стороны она и рассчитывала.

– И что будет в Калифорнии? – поинтересовался вдруг Реднер, молчавший до этого.

– Позависаем, я ж сказала, – ответила она в его сторону.

– И на чьи деньги зависать будете? – спросила я.

– Ты что, налоговая какая или чего? У нас группа. Мы будем новой «Нирваной». Заработаю.

– Заработаешь, да?

Она молчала.

– Ни черта ты не заработаешь, а знаешь почему? Потому что ты безответственное, глупое, бездарное, необразованное существо, которое уволят в первый же день!

– Да пошла ты!

Реднер, встав, обошёл стол. Видимо, испугавшись, что мы вот-вот сцепимся.