Читаем Духовная прародина славян полностью

Духовная прародина славян

С другой стороны, у индоевропейцев, как неоднократно отмечалось специалистами, отсутствуют общие названия основных металлов. К этому следует добавить, что и боги-кузнецы различных народов данной языковой семьи при наличии отдельных общих черт не сводятся к единому первоначальному образу. Все это указывает на то, что кузнечное дело, равно как и активное использование бронзы, стало развиваться у индоевропейцев уже в период начавшегося распада их общности, и образ бога-кузнеца каждый из индоевропейских народов создавал уже на своей новой исторической родине.

В приведенном в начале этой главы фрагменте из перевода Иоанна Малалы Сварог описывается не только как кузнец, приведший людей из дикости к культуре, но и как установитель первых брачных норм. Отечественный фольклор также отчетливо выделяет эту функцию божественного кузнеца. Очень часто кузнец, в ряде случаев безымянный, становится одним из центральных образов любовных заговоров: «На море на океане, на острове на Буяне стоят три кузницы, куют кузнецы там на трех станах. Не куйте вы, кузнецы, железа белого, а прикуйте ко мне молодца (или: красну девицу); не жгите вы, кузнецы, дров ореховых, а сожгите его ретивое сердце…» [423]Древний образ бога-кузнеца доносит до нас песня из Вельского района Смоленщины:

Ты, святый Боже Кузьма-Демьян,

Приходи на свадьбу к нам Со твоими апостолами [424].

Пережитки язычества в этом свадебном тексте были настолько сильны, что единственным достижением новой религии стала замена имени языческого бога Сварога на христианского святого, который, несмотря ни на что, здесь прямо именуется богом — вещь явно кощунственная с точки зрения официального православия. Более того: в качестве главы апостолов Кузьма-Демьян здесь явно занимает место Иисуса Христа, что являлось еще большим святотатством. Весьма похожа на нее в этом отношении и аналогичная песня из Великолукского уезда Псковской губернии:

Благослови меня, боженька,Свадебку начать!Благослови меня, боженька,На весело утро…Скуй нам, боженька,Крепко-накрепкоКрепко-накрепко,Твердо на твердо…Ай далеко, в чистом поле,Протекла река,Как за той быстрой рекиТри апостола:Первый апостол-боженькаСама Мать-Богородица,Другой апостол-боженькаВоскресенье светлое,Третий апостол-боженькаКузьма и Демьян.Яры свечи топятся,Люди Богу молятся [425].

Нечего и говорить, что с точки зрения новой религии ситуация была весьма безрадостная: через целых девять веков русский крестьянин по своей сути так и остался язычником, лишь самым поверхностным образом усвоив новую религиозную атрибутику. Апостолом-боженькой (два этих понятия он, судя по всему, не различал) для него был не только заменивший бога-кузнеца Кузьма-Демьян, но и Богородица вместе с Воскресеньем, заместившие языческих богинь. Главная роль при этом явно отводилась Кузьму-Демьяну. которого и просили сковать свадьбу. Именно бога-кузнеца и приглашали в первую очередь на свадебный пир, чтобы придать новому союзу прочность и долговечность. В Тверской области данный образ настолько укоренился, что выражение «играть свадьбу» там звучало как свадьбу ковать [426].

Отголосок подлинного имени кующего свадьбу кузнеца отразился даже и в языке: в Новгородской губернии вместо свадьба и свадебный традиционно говорили сварьба и сваребный [427]. То, что это не случайное искажение произношения этих слов, говорит и нижнесорбское swarba — свадьба.

Связь бога-кузнеца с прочностью семейных уз восходит явно к эпохе индоевропейской общности: в греческой мифологии бог-кузнец Гефест ловит в изготовленную им сеть изменявшую ему с богом Аресом Афродиту, а в скандинавской мифологии богиня Вар (буквально — «договор») вместе с молотом Тора скрепляет брачный союз: