Духовная война

В королевстве слепых одноглазый – дурак. Он – бабочка среди гусениц, вампир среди людей, одноглазый идиот в стране безглазых мудрецов. Он не лучше, не сильнее, просто не на своём месте – изгой, чужак в чужом краю. Зачем он влачит здесь жалкое существование? Что он должен делать? Говорить? Учить? Разыгрывать мудрого? Что может одноглазый сказать слепым от рождения? Зачем он должен что-то говорить? Чего он хочет от них или для них? Слепые ничего не знают о глазах. Они ничего не знают о зрении, а те, которые думают, что знают, заблуждаются. Зачем вообще говорить? Зачем зрячий должен добавлять свой голос к шуму незрячих, которые заявляют, что видят, и будучи «освобождёнными истиной», могут рассказать лучшую историю? Зачем предпринимать столь тщетную и неблагодарную миссию? Зрячий может начать с терпимого отношения к скептицизму незрячих, памятуя о том, что он сам был когда-то таким же слепым и ещё хуже вдвойне, но терпимость вскоре истощается. Потворствовать желаниям эго чувствовать себя разумным и проницательным дело утомительное, и служит лишь разоблачению глупости альтруистических мотивов.

Или так мне видится. Я не мотивируюсь альтруизмом или результатом, так что когда я вижу, как Майя мёртвой хваткой держит человечество во мраке, это не задевает меня. Я работаю для вселенной, для книг, поэтому то, что служит им, служит мне.

***

– Ну хорошо, – сказала Лиза спустя несколько минут, устраиваясь рядом в шезлонге с ручкой и блокнотом, – как вы думаете, почему это случилось? Какой был смысл в падении с мотоцикла? Вы сказали, что знали с самого первого момента, что это не будет серьёзно. Значит, в этом был смысл?

Я потряс головой, чтобы она прояснилась. Это не помогло.

– Когда я спрашиваю себя, почему что-то случается, – сказал я ей, – прежде всего я думаю о книгах. Служит ли это каким-либо образом книгам? В данном случае – моё падение с мотоцикла и получение небольших повреждений – ответ определённо «да».

– Да?

– Да, и вы показали мне это.

– Правда?

– Вы предложили помочь мне с книгой, и я дал вам черновик главы о том, как работает в реальности интегрированное состояние, над которой я работал последние несколько дней. Вас не удовлетворило то, что я написал до сих пор, и вы попросили привести пример, и вот, пожалуйста, прямо с сегодняшних первых полос. Эта авария представляет отличнейший способ сказать то, что я пытался сказать в той главе. Я даже не думал об этом, пока вы не спросили о примере. Видите, как это как бы выстраивается само на себе?

Она покачала головой – нет. Я снова потряс головой. Я сам только сейчас складываю всё вместе, когда говорю, поэтому мне нужно, чтобы ум перестал пульсировать и гудеть. Он не переставал.

– Не только сама авария служит книге, – сказал я, – но то, как она служит книге, тоже служит книге.

Это ещё больше сбило её с толку. Я вернулся назад.

– Когда вы читали ту главу, – сказал я, – о чём вы думали?

– Она хороша, – сказала она. – Немного суховато. Я бы сказала, это набросок.

– Правильно, работа в процессе. Так я выясняю, что я хочу сказать, и стоит ли это говорить. Само написание является частью процесса. Я делаю свою часть, а вселенная делает свою. Окей?

– Окей, – сказала она.

– Так вот, я дал вам эти страницы, а вы попросили привести пример, что привело на ум инцидент с мотоциклом, и заставило меня осознать, что это на самом деле намного более подходящий способ выразить эти знания. Всё, что я пытался сказать в той главе, было подытожено именно там, в тот самый первый момент аварии.

– А что вы думали до этого, почему случилась авария?

– Что я уже не пацан и не должен разъезжать на раздолбанном старом «Триумфе» по Мексике. Это пришло на ум чётко и ясно. Я собирался поехать на нём в Пуэрто Валларта на следующей неделе, но думаю, это уже в прошлом.

– Слава Богу, – сказала она, – хотя я не уверена, что тот «Пинто» намного лучше. Значит, вы думали, что эта авария — это предупреждение вам не ездить по Мексике на старых мотоциклах?

– Я ещё не вполне успел это осмыслить. Я вернулся сюда лишь за несколько минут до вашего появления, – ответил я. – А потом пришли вы и спросили о помощи.

– То есть, в каком-то смысле, – сказала она, – эта авария была счастливым совпадением?

– Да, и в таком же смысле моя жизнь — это одна длинная цепочка счастливых совпадений. Совпадение — это незапланированное стечение событий, что-то происходит так, как будто это запланировано, даже если это несчастный случай. В моём случае я не вижу здесь случая, лишь план, строгий порядок, согласованность. И не от случая случаю, а всё время, вернее, чем восход солнца. Поэтому, да, это счастливое совпадение из перспективы человека с закрытыми глазами, но из перспективы человека с открытыми глазами этот порядок есть везде и всегда. Как будто я живу подвешенным на невидимых нитях, и даже хотя я их не вижу, я знаю, что они есть, и приноровился к ним. Они всегда здесь, и если придёт день, когда их не станет, я буду рад упасть.

Мы немного посидели молча. Она делала записи, а я провалился в причудливый туман.

***