Духовное просветление — прескверная штука

— Вы танцуете на самом краю одной интересной темы.

— Да ну? И как я могла бы срезать путь прямо к теме...?

— Просто сделайте это вопросом жизни и смерти. Вместо того, чтобы спрашивать, стану ли я привирать или украду ли ваш рецепт вишневого фламбе...

— Вы бы убили меня?

— Именно.

— Ладно, так убили бы? Убили бы меня?

— Конечно.

— При каких обстоятельствах?

— При любых обстоятельствах, которые потребовали бы от меня убить вас, разумеется. Но видите? Вот мы уже переходим к небольшому толкованию теории правильного действия и при этом еще даже как следует не представились... Так вы Джули!

— Да.

— Мы встречались в доме.

— Да.

— Я видел вас там несколько раз.

— Я побывала там пять или шесть раз, дважды провела целый день.

— Сонайя дала вам задание?

— О да. Один раз мы разбирали на части кухню и расчищали, пока не остались одни половицы. И один день я провела в помещении для пересадки растений в подвале, подготавливая саженцы.

— Это очень интересно.

— Интересно?

— Да. Я не знал, что у нас есть помещение для пересадки растений. Надо будет заглянуть туда.

— Правда?

— Нет, не правда. Я снова соврал.

— Вы много врете.

— Я просто хотел избавиться от лжи перед началом интервью.

— Значит, вы не настолько пунктуальны, как думаете, потому что интервью началось двадцать строк этого блистательного диалога назад.

— Вот оно что.

Лодочная станция — это давно заброшенный каменный домик между набережной и рекой. Со стороны реки есть крытое крыльцо и бетонный спуск, ведущий к воде. Опустевшая лодочная станция годами стоит закрытая на замок и постепенно приходит в упадок, но это одно из лучших трех мест в Айова-сити для наблюдения за грозами.

Джули довольно хороша собой — стройная и высокая длинноволосая шатенка, и, я уверен, она этим много раз пользовалась, чтобы без труда разговорить своих беспечных интервьюируемых. Она спрашивает, можно ли ей называть меня Джедом, и я отвечаю, что можно. Она прикрепляет к моей майке микрофончик и подсоединяет его к диктофону, который я буду носить в кармане. В ходе всего интервью при каждом своем вопросе Джули будет наклоняться ко мне и говорить прямо мне в шею.

Я прогуливаюсь с велосипедом вокруг крытого крыльца и прислоняю его к стене здания. Жестом предлагаю Джули присесть на опоясывающую крыльцо низкую стеночку и сажусь рядом.

— Итак, что вы делали в доме?

— Говорила с людьми о вас.

— Узнали что-нибудь интересное?

— У Сонайи нашлось несколько замечательных историй.

— Сонайя неисправимая лгунья. Боюсь, я не могу доверять вашему журналистскому инстинкту, если вы этого не смогли увидеть.

— Сонайя так же неспособна врать, как я пить воду из этой реки.

— На самом деле, она способна. Вообще говоря, я могу поручиться, что она бы вас тоже убила. Есть история о Господе Кришне и его женах, спутницах или кто там они были...

— Непохоже, что вы действительно знаете эту историю.

— Ну, я не индуист и не слишком часто говорю притчами, так что вам придется отнестись ко мне с пониманием. Итак, у Кришны разболелась голова и единственным способом принести ему облегчение было бы наступить на нее, поэтому он просил каждую из этих в высшей степени преданных ему женщин постоять у него на голове ради облегчения боли, но их возмутила сама эта идея. Они решили, что это испытание и что коснувшись стопой головы их Господа они навеки попадут в ад, и поэтому все отвернулись от него, за исключением последней жены, которую, вроде бы, а может быть и нет, звали Радха. Если вы соберетесь использовать эту притчу, то, я надеюсь, изложенные факты будут перепроверены, чтобы я не выглядел глупо, или, как минимум, вы не позволите мне оскорбить миллиард индуистов.

 — У меня читателей будет поменьше миллиарда.

 — Итак, Радха согласилась сделать это, и все остальные женщины были потрясены, что она оказалась способна на такой ужасный поступок — поставить свою ногу на голову Господа, что считалось бы смертным грехом самой тягчайшей природы.

— И?

— А Радха просто сказала им, что она будет рада провести вечность в аду, лишь бы даровать своему Господу минуту облегчения.

— Вот... дерьмо.

— Ага.

— Так Сонайя..?

— Абсолютная преданность.

— Это самая прекрасная вещь, что я слышала.

— Угу. Вот с чем мне приходится мириться.

— Вы же не имеете в виду, что она, ну, знаете, или вы говорите...? Преданность вам?

— Нет, конечно. Кришне. Это все ради Кришны. Она бы и меня выпотрошила, как рыбу, если бы подумала, что это его позабавит.

— Абсурд какой-то. Я не буду это печатать.

— Благодарю вас.

Гроза уже прямо над нами, но дождя еще нет. Молнии сверкают у нас слева, а гром как будто рукоплещет нам прямо сверху. Затем на наших глазах возникает завеса дождя, которая начинает двигаться вниз по реке в нашу сторону, а уже через секунду мы оказываемся посреди ливня и можем наблюдать, как дождевой фронт уходит вдаль справа от нас. Другие две площадки для наблюдения за грозами расположены намного выше и дают лучший обзор, но оставаться в укрытии на уютном и сухом крыльце лодочной станции с видом на реку, да еще в компании приятной молодой леди — само блаженство.