Духовные беседы

И теперь я хотел бы перед своей смертью молодым моим братьям и сестрам нарисовать на сердцах и умах их образ Христа — так, как Бог дал мне. Вы знаете выражение псалмопевца: «Разжено слово Твое зело» (Пс. 118:140). Вы видите меня в повседневности как развалину, но мне придется пользоваться словами все-таки Писания, а слова Писания как разожженный металл. Я не без страха говорю о том, что я хочу сделать, помышляя Бога-Отца, Который, по словам Самого Иисуса Христа, призывает нас к Сыну Своему. Как говорит Сам Христос: «Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня; и Я воскрешу его в последний день» (Ин. 6:44). Итак, в тех пределах, в которых Господь Бог, Отец наш, начертал и во мне образ Христа, я и дерзаю говорить вам. Как всегда, предо мною остается непреодолимая трудность говорить о Боге, потому что это — безбрежный океан. Поневоле приходится брать только некоторые моменты из святой жизни, которую дает нам Дух Святой в Церкви Христовой. И вот сейчас я во власти слова, которое говорит Церковь о Христе: «Иже в шестый день же и час на кресте пригвождей в раи дерзновенный Адамов грех». Так слова Церкви рисуют «Человека Иисуса Христа» (ср. Рим. 5:15), восходящего на Голгофу.

Один из дорогих сердцу нашему святых, епископ Игнатий Брянчанинов, подчеркивает замечательную вещь о том, что Господь, совершая сей Свой путь на Голгофу, имел пред Собою только Отца. И когда Он молился о чаше (см. Мф. 26:39; Мк. 14:36; Лк. 22:42, и др.), то Он не думал о людях, которые приготовили Ему всякую скорбь, печаль, поругание, боль, распятие, позорную смерть, а все это Он назвал чашею, которую дает Ему Отец. [51] Представляете себе, что Господь в те дни, величайшие в истории мира, думал только об Отце, и весь разговор Его был с Отцом; но подвиг Его был за всего Адама. Теперь можно мыслить о Нем как о единственном на всей Земле «Человеке».

Меня эти слова поразили, когда я услышал их в церкви. В тот момент безвидно, но все же как человека, я видел Христа, восходящего на Голгофу с этой мыслью. С какой мыслью? — Разорвать клятву, которую навлек на всю Землю грех Адама (см. Рим. 5:18; 1 Кор. 15:21–22). Адама мы мыслим как начало всего человеческого рода (см. 1 Кор. 15:45). И если Апостол говорит, что мы должны иметь те же мысли, какие мы видим во Христе Иисусе (см. Флп. 2:5), то и мы будем видеть глазами Христа весь мир во времени и пространстве, от Адама до последнего человека, имеющего родиться от жены в сей мир (ср. Гал. 4:4).

Перейдем на другой аспект. И «пример» Христа (см. Ин. 13:15), и заповеди Его, и особенно «любите врагов ваших» (см. Мф. 5:44; Лк. 6:27–28) — расширяют наше сердце и ум, и мы видим уже все человечество как единую историю, с которою тесно связана и наша личная жизнь. И если нам помогает Господь так расширить наше сердце, что мы носим в себе все человечество, то тогда получится, что мы переходим в состояние сотворенного Богом человека. Как Господь говорит в Писании: «сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию» (Быт. 1:26).

В свое время апостол Павел, говоря о таком Христе, Который берет на Себя грехи всего мира, тем самым зажег сердца галатов на всю жизнь и даже после смерти. Тем самым он положил основной камень и нашей жизни — и в наших сердцах должен отразиться силою Духа Святого призыв Отца, согласно со словом Христа: «Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец» (Ин. 6:44). То есть, чтобы по-настоящему иметь христианское сознание, мы, конечно, должны следовать за Христом, следовать с молитвою к Богу, к Духу Святому, Царю Небесному: «Прииди и вселися в ны, настави ны на всякую истину, привлеки сердца наши к горней любви, и спаси, Блаже, души наша».

До Христа и вне Христа, за всю историю мира, никто другой нас этому не учит. Я хочу сказать вам, что был такой момент, когда эти слова дошли до моего сердца «иным порядком», исходящим от Самого Бога... О, если бы мне удалось, при моем жалком ныне состоянии, которое вы знаете и видите, помочь вам глубоко в сердце воспринять этот Образ, чтобы ваша монашеская жизнь навсегда исполнилась вдохновения свыше! Вся наша жизнь становится другою: не по внешности своей — внешне ничего нет, — а только по внутреннему сознанию нашему, которое нам дается по благодати Духа Святого. Жить всего Адама — очень многим покажется какой-то философской фантазией; но, конечно, не об этой философии идет речь в Евангелии. Это — состояние Христа, Который Сам, являясь и Творцом человека, и облекшись в нашу рабскую форму бывания, действовал в некоторые моменты, «как Человек...» (ср. Флп. 2:5–7) и когда мы узреваем «такого» Человека, то естественно и в нас рождается желание уподобиться Ему; также тогда мы поймем и слова свт. Иоанна Златоустого: «Ад прият тело, и Богу приразися. Прият землю и обрете небо». [52]