Духовные беседы

Вот, я, естественно, радуюсь, когда встречаюсь с вами. Как Бог продлил мою жизнь, Ему единому известно. И до сих пор я живу каждый день непонятное состояние: как я живу, почему я живу, зачем? — Но для меня смысл в том, что я хотел бы передать вам весь мой опыт. Прежде всего положительный опыт, а не отрицательный. Он начался прежде, чем кто бы то ни было из вас явился на свет. Когда, возвратившись ко Христу, я начинал мой путь, то жил состояние ума, сердца и тела моего, в которое приводил меня Бог через молитву, — то есть состояние всего моего бытия. Тогда не было еще у меня понятия о том, что человек может ошибаться и что эти ошибки могут быть весьма трагическими и серьезными. Так, вся история человечества — ошибка Адама. Но они могут быть и малыми, едва заметными, едва отражающимися на нашем бытии земном.

Я встретился с понятием «прелесть» (греч.: πλάνη, франц.: égarement или illumination) в Сергиевском институте, когда стал одним из первых его студентов. Я впервые услышал это слово из уст митрополита Антония Храповицкого. Это был замечательный иерарх и, может быть, первый кандидат на реставрируемый патриарший трон в России, но по жребию ему не выпало стать Патриархом, и он уехал за границу, в Югославию, и стал во главе Зарубежной церкви. Митрополит Антоний Храповицкий говорил о том, что даже на Афоне некоторые старцы — в прелести.

Это было, когда во мне уже появилось желание покинуть институт и уехать в монастырь: или на Валаам, или на Афон. В то время это слово имело какое-то мистическое значение. Действительно, люди боялись впасть в прелесть, и этот страх послужил для многих причиною отклонения от правильного мышления. Люди спокойны, когда кто-нибудь напьется допьяна и делает глупости — это не значит, что он «в прелести»; но если сказать, что Нетварный Свет посетил тебя, то моментально ответят: «Ах, это прелесть!» И это был очень серьезный момент в моей парижской жизни, и не только для меня, но для многих.

Вопреки тому, что говорил этот замечательный иерарх Антоний Храповицкий, по прибытии на Афон я поцеловал землю и сказал: «Все, чему меня будут учить отцы, я приемлю. Я оставляю свой ум в положении воспринимающего и никак не судьи». На Афоне тоже были страхи впасть в прелесть. Так у меня возникла необходимость выяснить, что же, собственно, это такое — «прелесть» и как ее понимать.

Живя на Афоне, я чувствовал себя под защитой молитв отцов и Божией Матери и всех святых. Поэтому я мог спокойно рассуждать, как понимать слово «прелесть». Русское слово «прелесть» совсем другого порядка, чем греческое πλάνη, но речь идет о том же самом явлении. Разница в том, что греческий ум — философский, и он рождает богословские понятия, как философские. Например, покаяние (по-гречески μετάνοια) — это «изменение умного видения», а прелесть (πλάνη) — «заблуждение». Русские говорили о покаянии как о психическом чувстве. Это есть «сожаление о содеянном» — о том, что мы сказали или сделали, — когда мы говорим Богу: «Прости меня».

Слово «прелесть» означает то, что не исходит от Единого Истинного Бога, но вдруг нам кажется великим и святым, и мы открываем сердце наше для этой ошибки. Когда святые отцы говорят о прелести, они имеют в виду также и свой опыт. И избежать прелести мы не можем: не говорю о всей жизни нашей, но об отдельных ее случаях.

Я понял слово «прелесть» так: когда какое-то духовное явление влечет меня к себе и я открываю ему сердце мое, то потом могу узнать, ошибся ли я или не ошибся, и через покаяние возвратиться к истине...

Всякий раз, когда мы совершаем или впадаем в грех какого бы то ни было порядка и плана — ментального, сердечного, телесного, — мы были жертвой прелести. Мы совершаем грех потому, что он нас влечет.

В тропаре мучеников есть выражение «звездо непрелестная». Это слово стало для меня знаменательным. В состоянии, когда мученики отдают все свое бытие Богу, они являются как «звезда непрелестная», то есть «кругом истинная, в которой нет следов неправды».

Говорю вам об этом потому, что и до сего времени прелесть возможна повсюду — и на Святой Горе, и в Греции, и во Франции, и у нас в Tolles-hunt Knights. Но как нам убедиться, что все, превосходящее нашу меру уразумения, мы усваиваем как положительную истину? Где тот критерий, который мы можем избрать, чтобы определить, в прелести ли мы или на истинном пути? — Так, в молитве ко Ангелу-хранителю говорится: «Ангеле Божий, Хранителю мой святый, жизнь мою во страсе Христа Бога соблюди, ум мой утверди во истинном пути». И вот выход — эта молитва: «Ум мой утверди во истинном пути», или как сказано в псалме: «Дух Твой Благий наставит мя на землю праву... скажи мне, Господи, путь, воньже пойду, яко к Тебе взях душу мою» (Пс. 142:10, 8).