Духовные беседы

Что встретил я в прп. Силуане и что потом поразило мое сознание? — В старце нам дан опыт персоны, и то, что пишет этот отец, являет уже ипостасный образ бытия. Маскаль, большой профессор-богослов Англиканской Церкви, с огромной эрудицией в творениях отцов — и западных, и восточных, — в своем отзыве о Силуане говорит, что нет параллели ему среди писаний, оставленных нам отцами, в которых говорилось бы с такою убедительностью о необходимости любви к врагам. [114] Итак, по реакции персоны на происходящее мы судим о том, что есть персона. В данном случае в моих книгах я даю описание этой персоны, но, как и в Евангелии, там многое сокрыто от людей непонимающих. И мы просим о Евангелии: Господи, сподоби нас услышать Евангелие Твое: то есть что скрыто за евангельскими словами. Вот эта персона-ипостась — Силуан — имел плач о гонителях как естественную для него реакцию на происходившее гонение на Русскую Церковь и в других местах мира против Христа: «Дай, Господи, Духом Святым всем этим людям познать Тебя!» Вот — молитва персоны-ипостаси!

Мы знаем, что, когда Господь говорит: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48), Он связывал эти слова с заповедью: «А Я говорю вам: любите врагов ваших» (Мф. 5:44).

Тот, кто «перешел уже в вечную жизнь» (см. Ин. 5:24), переходит еще отсюда, и реакции его на события — другие. Что меня удивляло в этом человеке Силуане? — Это действительно подобие Богу: он жил страдание всякого человека, с которым говорил или общался. Во всяких трудностях этой жизни он сострадал человеку. Но когда он оставался один, то молился за всего Адама. Он не думал, что спасение возможно на Земле «устроить» без того, чтобы все знали Бога Духом Святым... Простите, что я говорю так, но когда я встретился с ним и когда он сказал: «Придите ко мне, мы будем говорить», то я подумал, что этот человек, получивший от Бога такие дарования, есть дар всему человечеству.

В моей богословской попытке создать образ персоны я руковожусь тем, что Бог дал мне видеть конкретно в этом человеке. Это не есть какая-то фантазия, нет! Это были факты бытия. Как и богословие у отцов часто есть «рассказ» о том, что им дано было видеть или переживать. Такой «рассказ» мы имеем в Евангелии от Иоанна: «так возлюбил Бог мир, яко и Сына Своего Единородного дал есть» (Ин. 3:16)... Евангелист говорит об этом как о факте, не подлежащем никакому сомнению или обсуждению. И это есть богословие как состояние человека.

Когда я говорю о старце Силуане, я благодарю Бога: несмотря на то, что я всегда больной, Бог как-то продлил мою жизнь доныне, когда я могу говорить с вами. И прежде чем я пойду в мою «новую постель» [115] внутри земли, которая уже готова в двадцати метрах от моей постели, я хочу передать вам его учение.

И когда вы проникнетесь этим сознанием, тогда вы найдете настоящий путь монашеский, который есть высочайшее откровение об образе жизни нашей для достижения спасения. В этом отношении монашеская школа стоит выше всякой другой из всех, какие знает Земля. Когда в Писании библейском говорится о школах пророческих, нам не ясно, как была организована жизнь в «школах пророков» (см. 1 Цар. 19:20). Для нашего же времени я хотел бы прежде, чем уйду отсюда, чтобы вы осознали и видели последствие явления Христа Силуану, которое есть молитва за весь мир с плачем большим, чем за самого себя...

Есть люди, которые низводят христианство слишком низко до земли. Но истинно христианское сознание, конечно, такое — «небо и земля прейдут, но Мои слова не прейдут» (Мф. 24:35), как говорит Господь. Это совершенно иной план мышления, видения жизни.

Что дано было видеть Силуану? — Различие между аскетическим пониманием смирения и Христовым смирением. Аскетическое понимание смирения: «я хуже всех» — мы встречаем и у отцов... Но про Христово смирение, свойственное Самому Богу как атрибут Божий, говорит только Силуан. Я нигде не встретил подобного понимания. «Но иное, — говорит он, — неописуемое смирение Господне». [116] И когда он умирал, я спросил его: «Старец, Вы хотите умереть?» В ответ он мне сказал эти слова: «Я еще не смирился». [117]

Он пишет: «Скучает душа моя о Господе», [118] — состояние этого смирения Христова человеческая плоть не выносит. Он жил его, это Христово смирение, но не в полноте. В полноте — только во время откровения; а если бы оно продолжилось, то плоть земная не выдержала бы. [119]