Духовные беседы

Я говорю отцу Василию: «Отец Василий, если Вы придете ко мне и принесете пять тысяч мест из святых отцов, и великих и малых, а я Вам укажу только одно, мое место, — и мое будет сильнее Ваших пяти тысяч». Смысл этого ответа был таков — я искал благословения законным путем, от «инстанций», традиционно полномочных на это благословение: духовника, игумена и собора старцев. Я думал это благословение противопоставить всем и каждому. И правду сказать, Бог дал мне пустыню благословенную. Он же и выгнал меня из пустыни, довольно суровым образом. Когда я уже отдал старую мою калибу-пустыню, которую видели некоторые из наших отцов, посетивших Афон, и не было больше у меня средств взять другую, я перешел из Карули в другую пустыню — пещеру в пределах монастыря Святого Павла.

В Свято-Павловской обители игумен хотел иметь духовника. На Афоне духовник не должен быть в пределах монастыря. Надо, чтобы духовник был совершенно чужд административной власти в монастыре, для того чтобы исповедь была искренней и чистой, а не заигрыванием ради благоволения духовника. Еще в тридцать восьмом году старец Силуан как-то сказал мне: «Когда вы будете духовником, то принимайте людей, не лишайте их слова Божия, потерпите их». Я тогда был едва живой и подумал, что старец не знает, как мог бы я выдержать столько лет. Я еще молодой, чтобы быть мне духовником на Святой Горе; и эта мысль выпала совершенно из моего сознания. И, только будучи уже на пустыне, я вспомнил про слова старца Силуана...

В это время Греция была под оккупацией немцев. Я пришел на пустыню незадолго до войны — на Пасху, а в августе уже разразилась война. Когда пришел ко мне секретарь игумена Святого Павла отец Феодосий — очень умный человек, осторожный и серьезный — и сказал, что их игумен хочет меня поставить духовником в монастыре, то я вспомнил слова старца Силуана: «Когда вы будете духовником...» Но в момент нашей беседы со старцем мне показалось это слово излишним, потому что я сам не знал, дойду ли до комнаты моей. (Мне надо было пройти больше ста пятидесяти ступенек, чтобы подняться от кельи Силуана до моей.) Так я стал духовником и переехал в пещеру недалеко от обители Св. Павла. Благословенны эти места.

Как-то прошел потопный дождь, и вода проникла через толщу массива, где была моя пещера. Раньше всегда сухая, пещера стала зимой полна воды. Сама по себе зима в Греции короткая, но все-таки получалось, что шесть месяцев я проводил в пещере, где было слишком много воды. Сто ведер в день я выносил воды из моей кельи и спал под двумя железными листами, чтобы защитить кровать мою от воды, падающей сверху...

Быстро проходит час этих воспоминаний о Святой Горе. Если бы я по традиции принадлежал к Русской Церкви, то я бы носил схиму со словами: «Свят, Свят, Свят»... и, только издали видя меня, говорили бы: «У-у-у-у, схимники идут!» Но я воспитался на Афоне. И там было мне приятно видеть, что игумена часто можно и не узнать, не отличить от послушника. И я пишу в брошюре моей «Об основах православного подвижничества», что на Афоне совсем другие порядки. Получается, пятьдесят с лишним лет, как я схимник, и уже с тридцать пятого года давно должен был бы ходить как схимники в России, но вот, я хожу свободно...

Вот, немножко из биографии моей на Афоне рассказал я вам перед кончиною своей. Но я сам не знаю, когда умру.

И мысль моя о том: в чем я не выполнил моего долга перед вами? Теперь, когда умаляются мои способности воспринимать жизнь, память моя ослабела, увеличивается слепота, которая не дает мне читать, и глухота заставляет меня носить аппараты, так что мои уши полны шума, — чего я не доделал? Но я буду говорить с вами до последних дней, до последнего издыхания моего...

Я хотел сегодня говорить с вами еще по другому поводу. Недавно у нас был визит одного русского священника. И он в частной беседе говорит мне:

— Отец Софроний, возможно ли в нашу эпоху видеть Нетварный Свет?

— Я пишу об этом. Вы читали?

— Нет.

— Ну хорошо, возьмите у наших отцов книги мои, где я пишу об этом.

Самая постановка вопроса на меня произвела впечатление, что у него настроение такое: когда-то в первые три столетия гонений Бог действовал чудесами и явными заступлениями, а потом прекратил эти действия, и веками их уже не было. Но этот человек принадлежит к группе людей, которые логически заключают, что в наше время Бог не является как Свет. И следовательно, кто видит Свет, тот видит что-нибудь другое, а не подлинно Нетварный Фаворский Свет. Конечно, когда так меня спрашивают, что я могу сказать? Я осужден на молчание.

Вот и отец N., будучи в России, встретил некую женщину, которая то же говорила, что Бог перестал действовать так, как раньше, и что теперь нет больше старцев и что все это общее явление — «так действует Бог теперь».