Духовные беседы

Каждое слово Христа — это есть сама Божественная вечность. Никому не отдайте Христа! Пусть Он будет единственным Царем нашего сердца со Отцом и Духом Святым. Итак, верить во Христа — это есть действенная жизнь, жизнь Самого Христа. Как Он страдал за всякую тварь и за весь мир, так будем и мы молиться Богу. И в трудные минуты пусть нами овладевает плач гефсиманский. Но и у нас бывает так, что после некоторого подобия гефсиманскому плачу, когда Дух Вечный касается нас, тогда мы живем подлинно; тогда начинается наша бессмертная жизнь; и тогда совсем в другом виде предстает пред нами Абсолютный Бог. Наша вера христианская есть последнее совершенство; и никто да «не отлучит нас от любви» Христовой, как и Павел говорил! (см. Рим. 8:39) Я сейчас сказал эти слова независимо от апостола Павла. Но вот, видите, мы говорим тем же языком, о той же жизни, как Апостолы и все святые, свидетели Божества Христова.

Вот, я благодарный Богу за то, что очутился здесь, принесенный молодыми моими братьями. Я прошу Бога дать мне слово, и слова толпой толпятся, и мне хочется выбрать то, что по естеству своему есть вечная жизнь: когда мы начинаем подобно Христу страдать за всю тварь, тогда во Христе и со Христом мы живем вечную жизнь.

Итак, я благодарю вас, что вы слышали мое слово. Ухожу я, уверенный в том, что Господь каждого из вас приносил Своею рукою. И не легка наша жизнь; кто ее не знает, тот не знает боли Христовой. И вот, на сегодня я кончаю мой разговор с вами в трех словах: отдать нашу жизнь, чтобы жили другие; утешать всех приходящих, бедных, не имущих иного утешителя в мире сем; и так, служа Богу в Его страдающих братьях и сестрах наших, мы соединяемся в этой любви с Самим Христом навеки.

Наш план теперь: построить склеп здесь для всех. Если устроить кладбище и каждого погребать отдельно, то нашей территории хватит ненадолго. Итак, мы строим теперь склеп. Там будут лежать гробы, там будут наши останки... Но будет радость, что и по смерти мы неразлучны.

Итак, да будет благословение Господне на вас на всех, братьях моих и сестрах.

Завещание [192]

Возношу славословие Богу нашему, дающему мне радость видеть вас собранными сегодня воедино. Я не знаю дня, когда умру, но опыт ближайших прошлых лет научил меня ждать конца моей жизни каждый день. По воле Господа на меня выпал долг свидетельствовать о нашем духовном отце Силуане, которого Он показал мне в его подлинном величии. Преисполненный сознания моей малости, я произношу эти слова, исполненный великого страха. То, чему я научился у его ног при жизни его, я не хочу сохранить только для себя, но горю желанием сообщить всем вам в той полноте, в которой благоволил Господь открыть мне Своего избранника. Хочу и молюсь Богу, чтобы Он открыл вам чаяние моего сердца: передать вам воспринятое мною как мое завещание.

В монашеском общежитии, в идеальном порядке, ставится целью достижение того единства, о котором молился Христос: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17:21); то есть по образу единства Святой Троицы. Един есть Бог, но единый в трех Ипостасях-Лицах; и по словам откровения Св. Библии: «сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию» (Быт. 1:26), нужно увидеть, что в безначальном уме Творца нашего человек задуман как один, единый, но в большом числе ипостасей. В этом чудном единстве каждый, в каком-то смысле, внутри своей ипостаси является центром всего: все и всё — для него. Он же все свое и всего себя отдает для всех и каждого. Нет ни большего, ни меньшего. Каждый, нося в молитве своей всех членов общины, стремится достигнуть того, что поставлено перед нами как заповедь: «любить ближнего, как самого себя» (см. Мф. 22:39), то есть как «свою» жизнь. Если члены монашеской общины действительно разумно носят в себе сие задание, то они благотворно влияют один на другого в общем подвиге достигнуть единства в Боге. Создается при этом совмещение усилий, тесное сотрудничество, конвергенция в порыве благочестивого творчества, обеспечивающего восхождение в духовную сферу Царства Святой Троицы.

Монашеское общежитие является самым благоприятным условием для расширения нашего сознания до тех пределов, которые поставлены пред нами как конечная цель, как реализация образа и подобия Богу в «человеке-человечестве»: «чтобы они были едино, как и Мы» (Ин. 17:11). Подвиг сей, будучи безмерно великим, конечно, не может быть легким. Это есть тот «узкий путь», полный глубоких страданий, о котором говорит Христос (см. Мф. 7:14). Всю нашу жизнь мы можем расти, движимые словом и примером Самого Христа, доколе не достигнем «единства веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христа» (Еф. 4:13).

Спасение состоит в восприятии дара Божественной жизни в ее извечной полноте. Говоря о «полноте», мы имеем в виду ипостасную форму бытия. Полноту мы мыслим как любовь, которой свойственно совершенство познания, и сие в силу общения в самом бытии.