Духовные. Начало Пути

Это слово относилось так же и к нему. Выглядел мальчик ни чем не примечательно и бедно. Даже можно не побояться слова – нище. Почувствовав, как лямки потрепанного и служащего ему верой и правдой с первого класса рюкзака, держащиеся лишь на «честном слове», начали сползать, мальчик движением плеч подбросил сумку вверх и вернул их на прежнее место.

Одет он был в мешковатые темно-коричневые вельветовые джинсы, вытянутые в коленях и вытертые на ягодицах, и выцветшую, растянутую и местами дырявую футболку с изрядно потертой картинкой ретро автомобиля на груди. Со стороны казалось, что он распадается на множество маленьких кусочков.

У изношенных темно-синих кроссовок уже отваливалась подошва, но эта пара была единственной обувью мальчика, поэтому либо в ней, либо босиком. На одиннадцатый день рождения, прошедший два дня назад, добрый самаритянин в преклонном возрасте, которого он называл дядя Арсен, заклеил ему обувь в качестве подарка, что было очень кстати в пору осенних дождей. К тому же в этот день рождения мужчина на удивление раздобрился, и кроме обуви даже подарил мальчику триста рублей! Для него это были невероятные богатства.

Сто из них парень уже успел потратить, но сегодня он решил отметить такую знаменательную для ребенка дату и устроить себе праздник, купить большую шоколадку и банку колы, за которыми он как раз и направлялся. Для мальчика, всего лишь раз пробовавшего в своей жизни пирог, показавшийся ему на тот момент самым наивкуснейшим лакомством в мире, это было настоящим пиром!

Сжимая в руке, засунутой в карман вельветовых джинсов хрустящие купюры, мальчик представлял в воображении, как он садиться на скамейку, распечатывает упаковку и вдыхает запах шоколада, смешивающиеся со сладким газированным (мальчику казалось, будто пузырьки лопаются у него в ноздрях) запахом содовой, и буквально чувствовал их у себя во рту.

Но после этого ему придется идти домой, хоть это и было для него даже хуже, если бы его заставили в школьной столовой съесть самый отвратительный суп из всех, какие только можно себе представить, поэтому мальчик старался об этом не думать, чтобы не портить столь хорошее настроение.

Его отец, хоть ему и было абсолютно наплевать на сына, почему-то всегда заставлял мальчика возвращаться домой ровно в девять часов вечера. Если он опаздывал хотя бы на десять минут, папаша одаривал его щедрыми побоями и отправлял в подъезд, сидеть рядом с дверью на старом дырявом коврике и ждать, пока он разрешит ему войти обратно. Один раз он про него забыл, и мальчику пришлось там коротать всю ночь.

Перепрыгнув через яму на бордюр и немного пройдясь по нему, при этом расправив руки в стороны и балансируя, словно канатоходец, паренек шагнул на дорогу, осматриваясь, нет ли где автомобилей, и семенящим торопливым шагом перебежал на другую сторону. Мельком глянув на полуразрушенное двухэтажное краснокирпичное здание, в котором он часто проводил время, лазая, собирая всякую всячину и представляя себя отважным искателем сокровищ, мальчик обогнул небольшое деревце и был уже в нескольких десятках метров от входа в магазин, как до его ушей донесся свист.

Эх, надо было ему сразу бежать! Тогда, быть может, мальчик и сумел бы избежать того, что произойдет всего через каких-то две три минуты, но нет. Задумавшись о ждущих его на полке магазина сладостях, он не успел понять, что происходит, и лишь растерянно огляделся по сторонам, как одомашненное животное, которое услышало доносившийся из кустов рык хищника.

–Эй, придурок,– окликнул его самый ненавистный для мальчика голос во всем мире.– Миша, что ты здесь делаешь?

Из арки, соединяющий двор и улицу, вышла шайка хулиганов под предводительством Руслана, известного так же по кличке «Черный», самого глупого и уродливого, но довольно сильного мальчика пятнадцати лет.

Миша по опыту знал, что разговаривать с ними нет смысла, поэтому, как только сковывающий мышцы страх наконец позволил ему двигаться, он развернулся и что есть сил побежал, судорожно сжимая в потеющих ладонях подаренные дядей Арменом деньги.

2

Припадая на правую ногу и чувствуя саднящую боль в кровоточащем локте, который он свез при падении о засохшую и твердую, словно кусок камня, землю, Миша ковылял в сторону дома и не обращал на нее почти никакого внимания. Все его мысли занимали воспоминания о хрустящих купюрах, совсем немного не донесенных до магазина, несбывшихся мечтаний о шоколаде и лимонаде, которыми ему так и пришлось наслаждаться лишь в воображении, и непонимание того, за что ему так досталось.

Тут Миша на этой мысли вспомнил о коте, которого гнал обезумевший пес. «Но он украл у собаки усы,– изумлялся детской наивностью мальчик,– а я просто шел и никого не трогал!». Чувствуя, как медленно скатывающиеся из глаз соленые слезы обжигают немного припухшие ранки на щеках, оставленные хулиганами, ему вдруг, словно озарение, пришло объяснение. «Это потому что я маленький и слабый. Так же как и тот кот. Он не может справиться с собакой, в три раза больше него, как и я с Русланом… и папой».