Духовные проповеди и рассуждения

Действительный разум не может дать того, чего он не имеет; не может он также иметь два образа сразу, но всегда лишь один за другим. Когда же на его месте Бог, то Бог рождает в страдательном разуме одновременно все многообразие ликов — сразу, в одно мгновение. Если Бог побуждает тебя к хорошему делу, тотчас же готовы к любым добрым делам все душевные силы твои: твоя душа сейчас же направлена на все доброе. Все добро, на какое ты способен, является готовым в сознании твоем в одно мгновение и сразу. Из этого же явствует, что не разума это дело, ибо вовсе не обладает разум ни этим даром, ни этой властью; но это дело и порождение Того, Кто заключает в Себе все образы. «Я владею всеми вещами в Том, Кто делает меня сильным; и в Нем я нераздельное!» — говорит св. Павел.

Знай одно: все эти образы для всех этих дел не твои. Они принадлежат великому Мастеру твоей природы, который погружает в нее дело и образ, свойственный Ему. Не бери его себе, ибо он Его, не твой. И если примешь ты его, как нечто временное, все же будет он дан и рожден Богом вне времени в вечности, по ту сторону всякого образа.

Ты мог бы спросить теперь: если мой естественный разум лишен своей природной деятельности и не имеет больше ни своих образов, ни своего действия, на что же он опирается? Ведь в чем-нибудь должен иметь он опору. Силы души — память, разум или воля — всегда хотят на что-нибудь опереться и в этом действовать!

Вот как разрешается это затруднение:

Предметом и содержанием разума бывает сущность, а не что-либо случайное, — но чистая сущность! Только когда разум действительно постигает сущность, он погружается в нее и находит покой и может иметь суждение о том предмете, которым занят. До тех пор, пока он не найдет и не постигнет основы настолько, что сможет сказать: «Это так и не иначе», до тех пор весь он в искании и в ожидании и не останавливается и не успокаивается ни на чем.

В течение всего этого времени у него нет точки опоры; он и не судит о вещах, пока не найдет их основы и сущности в истинном познании. Поэтому никогда разум не находил в этой жизни покоя; никогда не открывается Бог настолько, чтобы это не было «ничто» по сравнению с тем, что Он есть в действительности. Только в основе заключена истина, для разума же она закрыта и сокровенна. И не находит он, на что ему опереться как на непреложное, на чем мог бы успокоиться; нет, не успокаивается он! Но ждет и готовится к чему-то, что должно еще быть познано, но что еще сокрыто.

Итак, человек вообще не может познать, что есть Бог. Одно знает он хорошо: что не есть Бог; и разумный человек отбрасывает все, что Он не есть. Никогда не останавливается разум на одном предмете. Он ждет, как материя ждет лика. Как не успокаивается материя, пока не исполнится всех образов, так не успокаивается разум ни в чем, кроме сущей истины, которая заключает в себе все вещи. Только сущность удовлетворяет его; а Бог отдаляет ее от него шаг за шагом, чтобы сохранял разум свое рвение и чтобы был увлечен далее в стремлении обладать бесконечным благом; чтобы не успокоился он на какой-либо вещи, но ощущал все глубже томление о высшем и последнем Благе!

Теперь ты скажешь: «Ах, сударь! Вы так часто говорили нам, что все силы должны молчать, а теперь из этого молчания выходит одно томление и жажда! Получается сильный крик и сумятица, стремление к тому, чего не имеешь. Но это нарушило бы ту тишину и тот покой; это было бы желанием или жаждой, хвалой или благодарностью, смотря по представлениям, которые при этом возникают, но только не было бы просветленным покоем и полной тишиной». Послушайте мое возражение!

Когда ты вполне и во всяком отношении отрешишься от себя самого, от всякой вещи и от всего собственного и с полным доверием и цельной любовью предашь себя Богу и соединишься с Ним, то что бы ни встретилось тебе или ни родилось в тебе — будь то внешнее или внутреннее, милое или горестное, кислое или сладкое, — это уже больше не твое, но принадлежит всецело твоему Богу, которому ты себя отдал.