Духовные учителя сокровенной Руси

Постепенно согласие распространилось и на другие губернии Российской империи – целая сеть тайных моленных и пристанищ для странников широко раскинулась по всей стране. Однако основным ядром страннического согласия продолжала оставаться Ярославская губерния. По сообщению откомандированного сюда для специального расследования чиновника Министерства внутренних дел (в 1850-е гг.), «целая половина губернии тайно или явно принадлежала расколу»[164]. Особенностью населения Ярославской губернии было то, что значительная часть мужского населения на достаточно продолжительное время удалялась в большие города на заработки, в то время как на долю женщин в основном оставались все полевые работы. То есть страннический, скитальческий образ жизни вообще был весьма распространен среди ярославцев. С другой стороны, в губернии находилось множество так называемых келий и келейниц, которые по старому обряду совершали у себя и по домам богослужение, пели, читали, учили грамоте и воспитывали своих будущих преемниц. Число их было весьма велико. В одном только Романово-Борисоглебском уезде (не считая самого города) в 1853 г. проживало 2374 келейницы. В одной Шагати (вотчине ярославского Демидовского лицея) было до 84 келий!

Долгое время (более полувека!) странническое согласие пребывало не замеченным официальными властями. Ярославские староверы жили «под скрытием» (отсюда другое название этого согласия – скрытники). Местное духовенство, которому вменялось в обязанность сообщать в вышестоящие инстанции о наличии «раскольников» в приходе, по ряду причин скрывало истинный масштаб распространения странничества. С одной стороны, новообрядческие священники боялись попасть в разряд слабых и неспособных бороться с «расколом» и тем самым навлечь на себя подозрения в нерадении о пастве. С другой стороны, они не хотели отказываться от той обильной «духовной подати», которая щедро лилась в их карманы из рук «раскольщиков» за то, что не бывших у исповеди они записывали бывшими и позволяли странникам погребать своих единоверцев по старым обрядам.

Лишь в 1830-е гг. начали появляться первые, пока еще весьма неопределенные сведения о новом согласии, а в начале 1850-х гг. согласие было открыто властями. Произошло это случайным образом. В Пошехонских лесах объявилась шайка беглых солдат, занимавшихся разбоем и разорявших окрестные деревни. Было учреждено следствие, возглавленное графом Стенбоком. В результате следствия были открыты тайные моленные скрытников и тайники, где скрывались представители этого согласия. Одновременно стали известны и некоторые особенности вероучения странников, или скрытников.

В странническом учении была доведена до логического завершения общая для всех беспоповцев идея о свершившемся приходе антихриста в мир. При этом, однако, странники изначально понимали пришествие антихриста не духовно, «приточно», а чувственно. Так, например, они в условиях усилившихся гонений на старообрядчество пришли к выводу, что антихрист – это конкретный человек, царь (император). Инок Евфимий учил о том (по сути, это была старая мысль), что чувственный антихрист воцарился в лице императора Петра I и в лице царствующих особ – как преемников Петра-антихриста и исполнителей его воли. «Апокалиптический зверь есть царская власть, икона его – власть гражданская, дело его – власть духовная». Отсюда вытекало главное требование страннического учения – для спасения души необходимо было полностью порвать с обществом и отказаться от всех видимых знаков антихристовой власти. «Власть царя над собою не почитаю», «христианином его не признаю», «царя и власти считаю нужными, но того, кто повелевает христиан держать в тюрьмах, за царя не почитаю, а за мучителя», – такие высказывания особенно часто можно было слышать от задержанных полицией странников в царствование «миссионера на троне» Николая I. Тем самым странники связывали всякого рода власть, существующую в Российской империи после Петра I, с действием антихриста. Отсюда их отказ иметь хоть какую-то связь с «миром антихриста»: странники не записывались в ревизские сказки, не платили никаких податей в казну, не имели недвижимого имущества, паспортов («печать антихриста»), постоянного места проживания. Когда их арестовывала полиция, они сказывались не помнящими родства.