Духовный путь русской поэзии

Она с небес, слетает к нам, –

Небесная к земным сынам,

С лазурной ясностью во взоре –

И на бушующее море

Льёт примирительный елей.

Кто прав? Оба! И Пушкин, и Тютчев.

Для Пушкина был важен именно тот поэт, который лежал, как труп в пустыне, но воскрес для новой жизни, нового слова. Как это напоминает притчу о зерне, слова Иисуса: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрёт, то останется одно: а если умрёт, то принесет много плода!» И дальше – так много объясняющее и в нашем великом поэте: «Любящий душу свою погубит её; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит её в жизнь вечную» (Иоанн, глава 12).

И ещё «Пророк» перекликается своеобразно с «Апокалипсисом». Там – суд надо всем народом, погрязшем в грехе, а у Пушкина – над одним человеком: «И он к устам моим приник…» и т.д.

В первых произведениях Пушкина особенно много языческих образов, я бы сказал, чисто условных, пиитических, декоративных образов, и древнерусских и греческих и римских мифологических. Это скорее орнамент, создающий особую лирическую ауру, мелодику, соблюдающую традицию Ломоносова, Державина, Жуковского и других учителей русской литературы. Но дальше у нашего поэта идёт смешение с образами Библии. И, наконец, язычество сходит на «нет» и остаётся только в русле поэтического привычного, ритуального. Даже в знаменитой cтрокe из позднего стихотворения «Памятник» в последней строфе читаем: «Веленью Божию, о муза, будь послушна…» Муза здесь уже не из греческой мифологии, а просто синоним Поэзии. Важнее в «Памятнике» другое: «Веленью Божию…» Ведь в начале у Пушкина было: «Призванью своему, о муза, будь послушна», а ещё и «Святому, жребию, о муза, будь послушна…» К этому велению Божию Александр Сергеевич Пушкин шёл всю жизнь.

А были и так называемые «уроки чистого атеизма», о которых он писал в перехваченном цензурой письме. У кого же он брал эти уроки? У некоего англичанина, «глухого философа», доктора Хатчинсона, домашнего врача графа Воронцова и его семьи. Интересно то, что со временем и сам этот учитель атеизма уверовал в Иисуса Христа! Воистину, для каждого – свой час и срок!

А Пушкин из Михайловского – из этой самой ссылки, куда он попал за «уроки чистого атеизма», пишет брату: «Отправь с Михайлом книги, о которых упоминаю в письме с сестрой. Библию, Библию!» В другом письме: «Библия для христианин то же, что история для народа». По свидетельству А.О. Смирновой, Пушкин предпочитал славянскую Библию, ибо «передавать этот удивительный текст пошлым современным языком – это кощунство даже относительно эстетики».

Постепенно Библия становится главной Книгой для поэта!

Но поэт то, казалось, нащупывает верную дорогу, то теряет из виду духовный путь и посреди друзей, знакомых, возлюбленных, любящих и почитающих чувствует приступы одиночества. Он всё время, в разъездах, нигде не может оставаться подолгу. В его лирике одним из главных мотивов становится мотив дороги (но ещё не пути!) При этом его дорожные впечатления и мысли пронизаны чувством грусти и тревоги. Да, Пушкин, на распутье, душевный неуют угнетает его. Нет пока истинной веры, обретения Бога, и поэтому литературные занятия и светские веселия нередко накрываются, как волнами, тоской и она на дорогах его странствий никак не хочет оставить поэта. И тогда Пушкин пытается найти выход из тоски в женитьбе. Многим он делает предложения руки и сердца, хотя сердца в этом мало. В 1828 гoдy в Петербурге делает предложение А.А. Олениной. Отказ. Тогда Пушкин писал Вяземскому: «Я пустился в свет, потому что бесприютен».

Это каламбур. Приютино – название имения Олениных. Остаётся только шутить. Сватается к дальней родственнице Софье. И опять неудача. Так продолжается вплоть до встречи в декабре 1828 года в Москве на балу со своей будущей женой Натальей Гончаровой! Она стала для поэта Мадонной:

Исполнились мои желания. Творец

Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,

Чистейшей прелести чистейший образец.

Как знать, может быть красота земная и гармония этой прекрасной женщины; а главное истинная любовь к ней помогли Пушкину открыть и неземную красоту, ощутить мир, как Божье творение, и в себе самом открыть Бога! Но ведь он шёл к этому открытию всю жизнь, ошибаясь, падая, обретая и теряя вновь и снова обретая! Не случайны строки, посвящённые красавице Наталье:

Всё в ней гармония, всё диво,

Всё выше мира и страстей!

Обратите внимание на эти строки: всё выше мира и страстей! Наконец-то! В конце концов, не всё так однозначно. На протяжении всей жизни Святое Писание входило в душу поэта и постепенно, проводя в ней работу, преображало её.