Духовный путь русской поэзии

Это из 103 псалма. Сравните со знаменитыми оригинальными строками самого Ломоносова из его «Вечернего размышления…»:

Открылась бездна звёзд полна.

Звездам числа нет, бездне – дна.

Так я вижу мировую эстафету духовной поэзии, поэзии всех миров и народов. Чудесную перекличку верующих сердец, любящих Господа!

Хвалу Всевышнему Владыке

Потщися, дух мой, воссылать.

Я буду петь в гремящем лике

О Нем, пока могу дыхать.

Да, некоторые слова сегодня звучат не так, как тогда, но смысл не меняется. Он понятен каждой верующей душе, и не только понятен и внятен, но и трогает, волнует, вдохновляет и преисполняет благодарностью к поэту, певшему славу Господу столько веков назад.

Замечательно написал другой замечательный поэт Ф.И. Тютчев в стихотворении «Памяти Ломоносова»:

Он, умирая, сомневался,

Зловещей думою томим…

Но Бог недаром в нём сказался –

Бог верен избранным Своим…

И мы повторяем вслед за Михайлом Васильевичем Ломоносовым: «Устами движет Бог. Я с Ним начну вещать!»

«Есть Бог – я чувствую это»

Гавриил Романович Державин

Русская литература родилась вместе с письменностью, а письменность пришла на Русь вместе с Книгой Книг – Библией. В Житии славянского первоучителя Мефодия сообщается, что с помощью двух «скорописцев» он всего лишь за полгода перевёл с греческого языка на славянский все книги Ветхого Завета, за исключением книг Маккавейских и Псалтири, ранее переведённой Кириллом. Так как согласно тому же источнику Новый Завет также был уже переведён, то если верить этому сообщению Жития Мефодия, за столетие до принятия Русью христианства уже существовал полный славянский перевод Библии. Правда, затем он был утрачен. Исследователи утверждают, что первая полная церковно-славянская Библия появилась только в 1499 году в Новгороде. Она стала самой цитируемой книгой в древнерусской литературе. Но задолго до этого времени существовала обширная литература, наполненная короткими цитатами из Библии.

Популярней других библейских книг была Псалтырь. Об этом свидетельствует князь Владимир Мономах, который рассказывает в «Поучении» своим сыновьям, как однажды, находясь в трудном положении, он искал внутреннего успокоения и утешения и обрёл их: «Вземъ Псалтырю, в печали разгнух я, и то ми ся выня: «Вскую печалуеши, душе, вскую смущаюше ми? И прочая». Это «и прочая» даёт понять, что Мономах предполагает, что его читатель также знает дальнейший текст цитируемого здесь 41-го псалма. Приведённые слова из псалма, верно, были особенно дороги князю, поэтому он ставит их во главе маленького собрания изречений, в которое он превращает с этого места своё «Поучение». К слову, через десятилетия композитор Бортнянский напишет на этот псалом замечательное песнопение.

Библия с годами стала главной книгой русской литературы: по ней ребёнок учился не только грамоте, но – что важнее всего – христианским истинам и нормам жизни, началам нравственности.

Русская поэзия, начавшая свою великую жизнь в давние времена, не просто впустила в себя, как высшую гармонию, Библию, где разделы стали потом называться стихами, а стала основой духовной и душевной. Сергей Кубасов из 17 века, считавшийся первым в русской истории поэтом, затем Михайло Ломоносов, Александр Сумароков, Василий Тредиаковский, который, кстати первый сформулировал принципы русского силлабо-тонического стихосложения, ввёл новые стихотворные жанры, – вот первая гвардия русских поэтов. Наряду со светскими произведениями они создавали переложения псалмов. Известны Ломоносовские переложения псалмов. Больше всего, упомянутые выше поэты соревновались в переложении 143-го псалма. Михайло Васильевич Ломоносов также написал целую Оду, как он сам назвал «Оду, выбранную из Книги Иова», основываясь на главах 38-й, 39-й, 40-й и 41-й.

В стихах великого русского поэта, учёного и общественного деятеля мы встречаем только образ Бога-Отца, конечно, единого в трёх лицах, но о Боге-Сыне, о Христе – пока нет упоминания.

Когда на смену одному великому русскому поэту приходит другой – Гавриил Романович Державин, его воистину державные стихи тоже вдохновлены образом Бога-Отца:

Восстал Всевышний Бог, да судит

Земных богов во сонме их:

Доколе, рек, доколь вам будет

Щадить неправедных и злых?

Величайшее стихотворение Державина – и, прибавлю, всей русской поэзии, – ода «Бог» говорит о Творце Вселенной, о Боге-Отце, безусловно, о Триедином Боге: «Без лиц, в трёх лицах Божества!» Но отдельно о Христе, о Боге-Сыне – ни слова пока.

Твоё созданье я, Создатель!

Твоей премудрости я тварь,

Источник жизни, благ Податель,

Душа души моей и Царь!

Твоей то правде нужно было,

Чтоб смертну бездну преходило

Моё бессмертно бытиё;

Чтоб дух мой в смертность облачился,

И чтоб чрез смерть я возвратился,

Отец! – в бессмертие Твоё.

То же и в стихотворении «Помощь Божия»:

Я помощь сильную приемлю

От Сотворившего всю землю

И в небе звёзды без числа.

Нигде в оде «Бог», ни в других ещё нет того, что сказал апостол Иоанн: «Бог есть любовь».