Несколько лет назад один из приятелей моей дочери, подросток – «золотой мальчик» выдающейся красоты, талантливый, интеллигентный и добрый, – застрелился из охотничьего ружья своего отца. У этой ситуации было множество совершенно ужасных аспектов (включая и то, что он стал еще одной жертвой в статистике, касающейся связи между употреблением подростками антидепрессантов и подростковыми самоубийствами). Будучи матерью, я, как и все родители подростков, входивших в круг общения моей дочери, чувствовала глубокую озабоченность страданиями своего ребенка.
Помню, как говорила своей милой, совершенно убитой девочке, по лицу которой струились слезы, что в жизни случаются моменты, когда происходит самое худшее. Я говорила ей, что смерть Робби – это ужасная катастрофа, и ничто, что бы я ни сказала, не сможет этого изменить. Что Робби будет вечно покоиться в объятиях Бога, но это не делает данную человеческую трагедию ни в какой мере менее ужасной. Что каждая пролитая ею слеза – это та слеза, которую она должна пролить, и что она поймет, когда выплачется, что больше слез у нее не осталось.
Помню выражение облегчения, появившееся на лице моей дочери, когда я сказала ей все это; ей отчаянно необходимо было разрешение прочувствовать свои чувства, не подавляя их. Я плакала вместе с ней. Последнее, что я хотела бы сделать, – это дать ей понять, что ее печаль необоснованна, или попытаться как-то ее обойти.
Помню, как однажды в группе поддержки, которую я вела много лет назад для тех людей, которые перенесли утрату любимых, мне пришлось сказать: «Послушайте! Вы должны вспомнить – это группа
Скорбь – это способ, которым наша эмоциональная экосистема, проникнутая тем же гением, что и любой другой аспект природы, перерабатывает эмоциональную реальность, которая в противном случае оказывается слишком шокирующей.
Нет никаких разумных причин прибегать к еде – или к чему бы то ни было еще, – чтобы убежать от своих чувств. Твои чувства – не враг тебе, но друг. У них – даже у самых болезненных – всегда найдется, чему тебя научить. Печаль, если с ней обращаться благотворно, трансформируется в покой, но лишь в том случае, если ты сперва позволишь себе ее прочувствовать. Таково сокровенное послание любой великой религии и духовной системы в мире: история не закончена, пока в ней нет счастливого разрешения.
Моя дочь в конечном счете пришла к мирному принятию смерти Робби и даже к духовному осознанию идеи о том, что однажды она снова его увидит. Но ничего этого не могло бы случиться действительным и естественным способом, если бы она сперва не позволила себе прочувствовать невероятную скорбь от его безвременной гибели.
Еще одно чувство, которого обжора обычно пытается избежать, – это простой стресс от необходимости жить в современном мире.
Во всем, от управления домашним хозяйством до управления компанией, стресс современного существования заставляет людей прибегать к любой форме анестезии, какую они сумеют найти. «Я ем потому, что я ошеломлен и подавлен». Чувство подавленности – естественное следствие невозможности увидеть Божественную длань, которая удерживает все сущее.
Если тебе кажется, что ты должна контролировать все сама – если не чувствуешь, что можешь попросить Бога о помощи в каких-то деталях, – тогда неудивительно, что ты ощущаешь себя совершенно подавленной. Звезды небесные явно поддерживаешь не ты – но
В действительности вся Вселенная находится в безопасности в Божественной руке предержащей. Планеты вращаются вокруг солнц, звезды остаются в небесах, клетки делятся, а эмбрионы превращаются в малышей. Эмбрионы не восклицают: «Я понятия не имею, как это сделать! Я не знаю, как делить клетки!» Эмбриону и не обязательно это знать. Порядок, далеко превосходящий возможности и разумение эмбриона, развивает его как часть естественной схемы.
Любая ситуация, переданная в руки Божии, возвышается до Божественно-праведного порядка.
Если тебя не ошеломляет взгляд в звездное небо, то и обстоятельства твоей жизни этого делать не должны.