Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

Шпильки. Перед мысленным взглядом мелькнули ноги в красных лодочках, голые колени под серым платьем, бежевые… да, шпильки. Перед реальным взглядом продолжали маршировать разнообразные шпильки. Бежевых среди них, кажется, не было.

– Не хочу тебя расстраивать, но период шпилек Тихий уже прошел, и вряд ли они произвели впечатление. Так что бери интеллектом. Тут тебе есть где развернуться. А шпильки – непрактично. У меня как раз перед носом крутится пара шпилек, с блестками. Не представляю, как в этом можно передвигаться.

– Это шпильки так шумят? Мне показалось, что ты на вокзале.

Режиссер надрывался примерно как продавщица пирожков на вокзале. А вот у Дульсинеи голос ровный-ровный. Он вспомнил сузившиеся от негодования глаза и ее возмущенное, на выдохе: «Ты вор!» Что, все эмоции, которые Иван мог у царицы вызвать, остались в прошлом? И теперь у них будет все вот так – чинно, ровно и благопристойно?

Тобольцев понял, что пауза в его ответе стала уже совсем неприличной. И тут Дуня снова заговорила:

– Но вообще с твоей стороны было неправильно так резко ставить крест на моих надеждах. Нельзя дать сомневаться Дульсинеям в своей красоте.

Ивану захотелось то ли тряхнуть головой, будто ему попала вода в ухо. То ли попросить ее повторить. То ли крикнуть режиссеру, чтобы заткнулся. Потому что ее слова, тон… Она что – кокетничает с ним?!

– Это разные вещи – красота и шпильки, – язык заработал раньше головы. – Я бы даже сказал, что не совсем связанные. И где-то даже диаметрально противоположные. Я не на вокзале, я тут ввязался в очередной конкурс красоты, так что поверь эксперту: шпильки – не главное.

– А что главное, автостопщик?

Ошарашенный Тобольцев поднял лицо вверх – была у него такая привычка, задумавшись, смотреть вверх. Проходящая мимо мисс Пенза подмигнула ему.

Нет, она точно с ним заигрывает! Не Пенза. Дульсинея.

– Если судить по данному конкурсу, то главное – фото в купальнике, – язык окончательно оставил голову в аутсайдерах. – У меня от них уже в глазах рябит. А в твоем случае главное – это ты. В комплексе. Ферштейн?

Ответная пауза была такой, что череда девиц успела дойти до края подиума и развернуться. Когда наконец прозвучал тихий ответ:

– Спасибо за комплимент, Иван Иванович Тобольцев – человек и фотограф.

Режиссер шоу перешел на ультразвук. Звукорежиссер замахал руками. А Тобольцев понял, что сейчас скажет какую-нибудь глупость.

– Не за что. Будут какие-то вопросы по поводу налаживания контактов между твоим другом и Славой – звони. Побегу я. Дела. Пока.

Кофе остыл. Снова ударил вкруговую звук. Перерыв окончен. Надо идти работать: вон уже один из помощников направляется сюда – явно по душу Тобольцева. Только вот не забыть отправить номер.

Прежде чем окончательно убрать телефон в карман джинсов, Иван навел на подиум смартфон, щелкнул камерой и отправил Славке с припиской: «Люблю свою работу». Ответ пришел незамедлительно. Заваленный бумагами стол и лаконичный комментарий: «СВОЛОЧЬ!» Ваня еще раз посмотрел на фото, отправленное Росе. Нет, надо запретить девушкам на конкурсах красоты надевать бежевые стринги. Лучше уж пусть шпильки… бежевые. Дальше подло-ассоциативно материализовался в голове порванный на обочине рязанской трассы чулок. И мелькнувшее под серой юбкой выше чулок… ему показалось, что красное… но точно кружевное… Но тут подошел помощник, и все снова врубилось на полную скорость.

* * *

Телефон пропиликал в тот момент, когда Дуня изучала, какая площадь требуется для аэрохоккея и лазерного тира, параллельно думая, что надо посмотреть игровые шведские стенки. Оторвавшись от экрана, она прочитала пришедшее сообщение.

Как и обещал, автостопщик прислал телефон юриста. На ватсап. Кажется, они перешли с эсэмэсок на чат. Ну и что? Так удобнее и практичнее. Быстро набрав и отправив «спасибо», Дуня нажала на кнопку внутреннего телефона, попросив Олю-блондинку вызвать к ней в кабинет Пашу.

Потом снова открыла смартфон и полюбовалась на аватарку Ивана. Все-таки интересно, что люди ставят своими, по сути, визитными карточками. У Дон Кихота все было просто и понятно: объектив камеры и обнимающая его рука. Она улыбнулась, глядя на изображение.

– Вызывали?

Дуня подняла голову.

– Да. Проходи, бери бумагу, ручку и записывай. Ракитянский Ростислав…

Паша послушно записывал крупными размашистыми буквами. Фамилию, имя, отчество и телефон.

– Это юрист, – объяснила Дуняша. – Он может помочь с договором и Виталиком. Позвони ему.

До Паши не сразу дошел смысл услышанных слов, а когда он наконец понял, то открыл в изумлении рот. Потом закрыл и начал мычать нечленораздельное:

– Но она же… это же… скандал поднимет… пошлет в… ну… с договором…

– Позвони юристу, – отрезала Дуняша. – И не мямли, когда будешь ему объяснять. Понял?

– Понял.

– Потом расскажешь, что решили.

– Понял.

– Свободен.