Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

Дуня набрала в строке поиска «Иван Тобольцев», и высыпало… Нет, совсем не то высыпало! Автостопщик на московской тусовке в клубе, автостопщик в обнимку с моделью, а внизу подпись: «Персональная фотосессия Алины Легкой», еще какие-то девицы… не то… да где же это?! Вот… фотографии для журнала путешествий.

Африка…

Дуня жадно листала кадры, потом возвращалась к первым, потом листала снова. Саванна. Одинокие деревья с причудливыми линиями ветвей, небо… оранжевое предзакатное небо и почти белый диск приближающегося к горизонту солнца. Растрескавшаяся, словно старая штукатурка, земля.

Ты все это видел, автостопщик? Это чудо? Стайки антилоп на бескрайних просторах, раскрашенные лица аборигенов. Это… твоя Африка? Та, которую увидел ТЫ?

Дуня потерла руками лицо и встала с кровати. Сделала круг по комнате и снова взяла планшет. Что еще?

Еще Гранада. Узкие пестрые улицы южного испанского города, которые до сих пор сохранили следы своего мавританского прошлого. Яркие оранжевые дома, маленькие окошки с решетками, лавки с коврами, платками, тамтамами.

Собор. Конечно, собор. Тоже внешне похожий больше на мавританский дворец, чем на католический храм. Под углом к небу, неожиданно темному, тревожному.

Ваня, Ваня, ты – художник? Ты ТАК видишь этот мир? Это не каждому дано. Если отправить группу туристов с хорошими камерами по такому же маршруту, сколько из них привезут с собой подобные кадры? Ведь фотография – это не просто щелкнуть, это в первую очередь – увидеть. Ты видишь… ты видишь красоту неба и лица людей, ты чувствуешь дух городов, их запах и шум, который передается даже через фотографии… Или тишину. Забавное и красивое, трагичное и первозданное… сколько всего… сколько всего…

Она вспомнила его руки, торопливо собиравшие с пола фотографии, и снова подумала о том, что они совершенно мальчишеские. Мальчишеские и такие талантливые… и… теплые…

В комнату вошел Илья, Дуня захлопнула планшет. Он протянул ей бокал вина. Она пригубила. Спросила:

– Что-то случилось? Такой поздний звонок.

– Нет, все нормально. Хотим проникнуть в один регион, там другой часовой пояс.

Илюша сел рядом. В его руке тоже было вино, он неспешно отпивал из бокала и о чем-то думал, наверное, о только что закончившемся разговоре.

– Скажи, а ты бы хотел однажды проехать на машине через всю страну? Прямо вот начиная с Дальнего Востока?

– Нет, конечно.

– Почему?

– Потому что, Дуня, – сделал глоток. – Это займет очень много времени. А время – бесценно. Особенно в бизнесе. Его нельзя тратить бездумно.

– Но ведь бывают отпуска. Вместо отпуска.

– Тем более – вместо отпуска. Отпуск все же предпочтительнее провести на море в хорошем отеле, а не посреди щебеночной дороги со спущенной шиной, когда поблизости ни одного автосервиса.

– Ну да… – Дуня закусила губу, вспомнив колесо Коко.

А потом фотографии на полу. Океан… придорожное кафе… еще мельком видела реку, деревню, городскую улицу…

– Ты знаешь, – тихо сказала она. – Мы так часто говорим о тех странах, где побывали, что там видели, куда хотели бы попасть, но ведь… мы совершенно, абсолютно не знаем своей собственной страны. А ведь в ней столько всего… столько городов, деревень, монастырей, усадеб. Вот ты был в Лондоне. А в Туле был?

– Не был.

– Именно. А ведь там есть кремль, и оружейный завод, и тульские пряники… пекут, и есть музей самоваров. Старых, купеческих, настоящих.

Его не впечатлило. Она по глазам видела – не впечатлило. Он не понимал. Или она не так объясняла.

– Дуня, я куплю тебе тульский пряник. В Москве. И для этого не обязательно ехать в Тулу.

– В Москве неинтересно, – вздохнула она. – Его интереснее есть в Туле.

– Все-таки ты инопланетянка.

Седьмое ЕЕ правило: «Начинай понедельник с музыки».

Глава 8

Восьмое ЕГО правило: «Хочешь целовать – целуй».

Иван еле выдворил «мисс Пензу». Ближе к двум часам ночи – какое-то заколдованное время. А этому предшествовал спектакль. Во время которого Ване так и хотелось воскликнуть хрестоматийные слова Константина Сергеевича[6].

Тобольцев к своим тридцати с гаком точно знал, когда он отрабатывает в постели на полную катушку, а когда с ленцой. С «Пензой» он был классическим ленивцем. Да там и не надо было активничать – «Пенза» отжигала за двоих. А то и за троих – был какой-то смутный намек на Рината, но Иван сделал вид, что не понял.

«Пенза» скакала на Ване, стонала на пределе голосовых связок, несла какую-то чушь родом явно из фильмов для взрослых: «О, какой ты большой! Хочу тебя глубже. Трахни меня сильнее». А Тобольцева в этот момент парадоксально занимал вопрос, как в одном и том же городе могут вырасти такие разные девушки.

И уже потом, после, пришлось проявлять недюжинную выдумку, чтобы не дать ей остаться на ночь. Проще было, конечно, и вовсе не пускать «Пензу» на свою территорию, но не в гостиницу же к ней идти. Палево полное. В общем, еле выпроводил и усадил в такси. А потом отпивался на кухне мятным чаем. Дожил.