Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

Темные джинсы, почти брюки. Белая льняная рубашка. Сколько ни брейся, а все равно морда иссиня. Папеньки наследие, со слов матери. А Марина свое дело знает – стрижка смотрится стильно. Тонкие полоски кожи с амулетом для удачной охоты дополнили часы. Дедова «Победа» – ссохшийся и потрескавшийся кожаный ремешок, тусклый золотой циферблат, гравировка «40 лет Победы». Это вам не «Лонжин». Который, к слову сказать, у Тобольцева тоже был. Дареный. Но дедова «Победа» – ценнее.

Иван еще раз посмотрел в зеркало. Поморщился. Смена имиджа не кардинальная, но заметная. О причинах этой смены Тобольцев себе задумываться запретил. Но выглядит хорошо – этого не отнять. Безо всякой лести самому себе.

* * *

В обед Паша, до сих пор находившийся под впечатлением от услышанного телефонного разговора Дуни, залил любимую начальницу кофе. С головы до ног. Не удержал в руках кружку. Хорошо, что кофе уже остыл и обошлось без ожогов. Зато платье было испорчено. Дуня надеялась – испорчено не окончательно, однако о том, чтобы сидеть в таком наряде в офисе, не говоря уже о том, чтобы принимать клиентов, не могло быть и речи.

Виновник кофейного обливания взирал глазами провинившейся собаки, Оля-блондинка срочно искала бумажные полотенца – хотя бы промокнуть мокрую ткань, а Дуне только и оставалось, что стоять и считать до десяти. Ей же еще телефон возвращать! Не в грязном же платье.

Отправив Пашу заниматься обзвонами фирм, Дуняша скинула на флешку файлы, принесенные вчера Тобольцевым, отключила компьютер, положила в сумочку красный телефон и уехала домой. Все равно надо переодеться. Поработает дома над эскизами окон, а потом свяжется с Тихим.

Она знала, что, дав Паше творческое задание, которым занимается сама, – бросила ему вызов, разбудила азарт творца. Дуня не в первый раз прибегала к такому способу родить замечательную идею. Они трудились вместе над одним и тем же, держа в тайне собственные наработки, а потом одновременно выкладывали их на стол. Как правило, окончательный вариант вбирал в себя идеи обоих авторов и всегда был нестандартен.

В половине пятого Дуняша сделала рабочий перерыв и набрала номер ресторатора.

– Тихон Аристархович, добрый день. Это Евдокия Лопухина.

– Добрый, Евдокия, – бархатный голос из трубки обволакивал.

– Тихон Аристархович, вы на месте, в «Тине»? Могу я к вам подъехать… минут через тридцать-сорок?

– А почему бы и нет, Дуня? Если минут через сорок и если нам хватит часа – приезжайте.

Почему-то на ум сразу пришли пирожки и ароматный чай. Пришлось отгонять видение и пообещать себе купить на ужин парочку булочек, хоть это и вредно.

– Мне буквально на пять минут, Тихон Аристархович. Передать вам телефон Тобольцева. Он вчера забыл трубку в моем офисе. И где его найти, я не знаю. Вот подумала, что вы-то уж точно найдете. А то Ивану Ивановичу весь день звонят и звонят, – Дуня посмотрела на выключенный телефон и уточнила: – До обеда, во всяком случае, звонили.

В разговоре образовалась еле заметная пауза. Почти невесомая, но она ее все равно почувствовала, а потом Тихий неторопливо заговорил:

– Вот как… А я-то думал, что вы меня хотите уже порадовать… предложениями. Завозите телефон, без проблем. Передам в целости и сохранности.

– Я порадую, обязательно, – пообещала Дуняша и, прежде чем отключиться, добавила: – Спасибо!

Ну что же, значит, с работой на сегодня закончено. Ее ждут «Тинъ», пирожки и солнце за окном.

Дуня открыла гардероб и окинула взглядом висевшую в нем одежду.

* * *

От всей наведенной дома красы неземной практически ничего не осталось – все слизал имени В. И. Ленина Московский метрополитен. В ресторацию к другу Иван влетел взмыленный, растрепанный и почти растерзанный. Зато с каталогом и преисполненный гениальных идей.

Которые неблагодарный свинтус Тихий не оценил. Что-то бурчал, высказывал всевозможные сомнения, подозрения и недовольства. Ваня уже начал всерьез свирепеть – настолько это все было не похоже на очень точно распоряжающегося своим рабочим временем Тина. А потом вдруг: стук в дверь – знакомый почти до мурашек голос – «Можно?» И все встало на свои места.

Яркие цветы на юбке-клеш. Талия у Дуни такая тонкая, что вдруг появляется зуд в руках – проверить, сомкнутся ли пальцы. Кофточка желтого солнечного цвета облегает, обтекает, обнимает то, что очень даже надо облегать и обнимать, – точеные и одновременно круглые плечи, изящные руки и… Все-таки у женщины должно быть там именно так! А не «суповой набор», по аттестации Олега. Он так и характеризовал участниц – «суповой набор из Екатеринбурга за сто двадцать», «набор для холодца из Ростова за сто восемьдесят».

В общем, совсем не бизнес-леди, которая садилась в черный «мерседес» и клала на колени пакет цвета тиффани.

И еще голубые балетки. Иван терпеть не мог эту обувь, но на Дуниных ногах она смотрелась… на своем месте. И все это вместе – юбка в желто-малиново-бирюзовых цветах, цыплячья кофточка и школьные балетки – почему-то согрело. Красиво. Тепло. Радостно. Смотреть – не насмотреться.