Дума иван-чая

«Давай, ты умер» — «Да сколько раз
уже в покойника и невесту» —
«Нет, по-другому: умер давно.
Пожалуйста, ляг на ковер, замри.

Нету креста, бурьян, но я
бываю и приношу букет.
Вот чей-то шелест — не твой ли дух:
я плачу, шепчу ему в ответ» —

— «Лучше я буду крапива, лопух:
они лодыжки гладят и щиплют.
Новое снизу твое лицо —
шея да ноздри да челка веером».

«Москва — Рига»

Мы Луне подчиняемся,
мальчик мы или девочка.
В честь Луны спой-ка, девочка,
         вместе с мальчиком песню:

мы не помним из школьного
курса по астрономии
ни твое расстояние,
         ни орбиту, ни фазы,

но ты напоминаешь нам
о себе то приливами
крови или балтийскими,
         то ума помраченьем

и за окнами поезда
мимо изб и шлагбаумов
ты летишь вровень с бледными
         лицами пассажиров —

шли и впредь своевременно
в дюны соль сине-серую,
по артериям — алую,
         нетерпенье — маньяку.

Тихий час

Тот храбрей Сильвестра Сталлоне или
его фотокарточки над подушкой,
кто в глаза медсёстрам серые смотрит
         без просьб и страха,

а мы ищем в этих зрачках диагноз
и не верим, что под крахмальной робой
ничего почти что, что там от силы
         лифчик с трусами.

Тихий час, о мальчики, вас измучил,
в тихий час грызете пододеяльник,
в тихий час мы тщательней проверяем
         в окнах решетки.

Близнецы

Н.

Близнецы, еще внутри у фрау,
в темноте смеются и боятся:
«Мы уже не рыбка и не птичка,
времени немного. Что потом?
Вдруг Китай за стенками брюшины?
Вдруг мы девочки? А им нельзя в Китай».