Читаем Думай, что говоришь полностью

«В год 6463 (955). Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду. И был тогда царь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и, увидев, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Она же, поразмыслив, ответила царю: «Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь». И крестил ее царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом; и наставил ее патриарх в вере, и сказал ей: «Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя сыны русские до последних поколений внуков твоих». И дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении чистоты телесной. Она же, склонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая; и поклонилась патриарху со словами: «Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей дьявольских». И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице – матери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: «Хочу взять тебя в жены». Она же ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь». И сказал ей царь: «Переклюкала ты меня, Ольга». И дал ей многочисленные дары – золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные; и отпустил ее, назвав своею дочерью».

История эта – целиком и полностью «на совести» летописца. Скорее всего, Ольга крестилась еще в Киеве, где завела домовую церковь, а в Константинополь приехала уже как «договороспособная» правительница-христианка. Но нас сейчас из всего рассказа о поездке Ольги интересует только одна деталь.

Слово «переклюкала» – очень яркое и выразительное. Но каково его значение? Скорее всего, оно произошло от слова «клюка», то есть, палка с загнутым концом, на которую можно было опираться при ходьбе. Как правило, в такой опоре нуждались старики и старухи (к слову, по данным той же летописи, к моменту приезда в Константинополь Ольге было уже более 70 лет). Поэтому расхожим стал образ «старухи с клюкой» – ведьмы, а то и Смерти. А профессор Преображенский в «Собачьем сердце» возмущается: «Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе и не существует». А в песне о французском короле Генрихе IV, написанной А. Гладковым для фильма «Гусарская баллада», есть такие строки:

Однажды смерть-старухаПришла за ним с клюкой,Ее ударил в ухоОн рыцарской рукой.

Но какое отношение это имеет к хитрости Ольги? Возможно, «переклюкала» означает просто «обогнала»? Или «клюкать» имело еще одно значение – «ходить кривыми путями», а в переносном смысле – «хитрить»?

Как бы там ни было, слово «переклюкать» исчезло из современного языка. Зато в нем осталось однокоренное «наклюкаться» – то есть, «напиться».

Почему вдруг этот корень так поменял свое значение? Может быть, «ход мысли» был таким: пьяный человек с трудом держится на ногах, ему нужна клюка, для того, чтобы передвигаться? Или пьяный человек не может идти по прямой, он ходит «крючками» или «клюками»? Но что говорит словарь Даля?

Перейти на страницу:

Все книги серии Русский без ошибок

Похожие книги

Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2
Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2

Второй том «Очерков по истории английской поэзии» посвящен, главным образом, английским поэтам романтической и викторианской эпох, то есть XIX века. Знаменитые имена соседствуют со сравнительно малоизвестными. Так рядом со статьями о Вордсворте и Китсе помещена обширная статья о Джоне Клэре, одаренном поэте-крестьянине, закончившем свою трагическую жизнь в приюте для умалишенных. Рядом со статьями о Теннисоне, Браунинге и Хопкинсе – очерк о Клубе рифмачей, декадентском кружке лондонских поэтов 1890-х годов, объединявшем У.Б. Йейтса, Артура Симонса, Эрнста Даусона, Лайонела Джонсона и др. Отдельная часть книги рассказывает о классиках нонсенса – Эдварде Лире, Льюисе Кэрролле и Герберте Честертоне. Другие очерки рассказывают о поэзии прерафаэлитов, об Э. Хаусмане и Р. Киплинге, а также о поэтах XX века: Роберте Грейвзе, певце Белой Богини, и Уинстене Хью Одене. Сквозной темой книги можно считать романтическую линию английской поэзии – от Уильяма Блейка до «последнего романтика» Йейтса и дальше. Как и в первом томе, очерки иллюстрируются переводами стихов, выполненными автором.

Григорий Михайлович Кружков

Языкознание, иностранные языки