Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном

– Странно, а что же такого тайного в ваших исканиях? Ученые работают сейчас везде, и никто не скрывает результатов исследований. Наоборот, наперегонки публикуют их, дабы застолбить за собой свои открытия. Тайно работают лишь алхимики, боясь раскрыть свои секреты получения золота.

– Поверьте, я не алхимик. Я лишь опасаюсь, что мои открытия будут неверно поняты.

– В таком случае, клянусь честью, что не расскажу о них никому, включая папу. Поверьте, он сейчас с головой погружен в политические проблемы, и ему нет никакого дела до тонкостей наук о небесных сферах. Его заботы ныне куда более приземленного характера.

Коперник вгляделся в мои глаза долгим испытывающим взглядом. Разумеется, по доброй воле он не стал бы ничего рассказывать. Но ему был крайне необходим защитник перед папой в моем лице.

– Хорошо, я принимаю ваше обещание. Помните, если вы все же расскажете кому-то в Риме об услышанном, то я отрекусь от каждого слова, и вас выставят на смех, как простака, который принял мои россказни на веру.

– Договорились.

Уже час как стемнело, вокруг собора было теперь абсолютно тихо. Мы спустились по лестнице. Идти до обсерватории было недалеко – буквально несколько десятков шагов. Она находилась в башне красной кирпичной стены, которая огораживала собор. Мы поднялись по еще одной небольшой лестнице, прошли по узкому коридору с низким сводом и затем сразу же оказались в помещении, которое действительно напоминало и обсерваторию, и научную лабораторию. Это была комната с большим открытым проемом, через который виднелось чистое, яркое в эту безоблачную ночь звездное небо. Перед проемом стоял странный, весьма архаичного вида прибор из шарнирных крепежей и трех массивных, скрепленных ими длинных линеек. Я сразу заметил отсутствие главного астрономического прибора всех времен – телескопа. К огромному сожалению для ученого, первые оптические приборы с линзами появились примерно на столетие позже. На столе, на полках шкафов, а где-то и просто на полу навалены были кипы бумаг, испещренных сложными схематичными рисунками взаимного расположения различных небесных объектов, сопровождавшиеся длинными математическими формулами и рядами цифр. Я спросил Коперника о приборе.

– Это мой главный инструмент. Он называется трикветрум. Я максимально усовершенствовал его конструкцию и работаю с ним каждую ночь, а иногда и днем. С его помощью я измеряю угловые соотношения разных видимых небесных объектов.

– Что ж, для меня столь скрупулезные наблюдения были бы чересчур сложны. Я не столь усидчив. Уверен, однако, что для науки они ценны. Но я по-прежнему не понимаю, что астроному так усердно скрывать. Признанный Церковью греко-египетский ученый Птолемей занимался всю жизнь тем же, чем и вы сейчас, только тысячу с лишним лет назад.

– Да, это так. Книги Птолемея в юности были моими любимыми учебниками.

– Не сомневаюсь. И все же вы снова уходите от ответа.

Коперник вздохнул, зачем-то с минуту погрыз ноготь на пальце, и затем негромко сказал.

– Я в значительной мере развил и уточнил учение Птолемея. Дело в том, что он принимал за центр Вселенной Землю, как и предписывают священные книги. Однако из-за этого ему пришлось вычислять орбиты обращающихся вокруг Земли Солнца и нескольких планет крайне сложными способами. Получается, что все они вращаются по разным траекториям, каждая согласно неким собственным правилам. Планеты ведут себя при этом крайне нелогично – одна то обгоняет другую, то вдруг почему-то резко замедляется. Птолемей вычислил примерно эти орбиты. Но странно, что обращение каждого небесного тела вокруг Земли происходит по разным законам.

– Что тут странного? Вселенная такова, какой ее создал Господь согласно Его всевышней, непостижимой нами воле. И вполне логично, что в ней нет точных правил.

– Есть.

– Простите?

– Во Вселенной есть правила. Притом достаточно точные.

– Уж не хотите ли вы сказать, что вам лично удалось разгадать Божий замысел о Вселенной?

– Разумеется нет. Многое в небесной механике остается для меня неясным, и, вероятно, таковым и останется. Главная же отправная точка моих исследований заключается в том, что в центре мироздания находится не Земля, а Солнце. Если делать расчеты исходя из этого, то все планеты начинают двигаться, словно по волшебству, повинуясь одним и тем же физическим законам. Судя по всему, все видимые нами планеты обращаются вокруг Солнца. Самая маленькая, Меркурий, находится ближе всех к светилу, а потому имеет наименьшую орбиту. Следующая от Солнца планета – Венера. Вслед на ней идет наша Земля, потом маленький красный Марс, за ним огромные Юпитер и Сатурн. Есть ли за Сатурном другие планеты – мы не знаем, так как, даже если они и есть, то находятся слишком далеко для ограниченного человеческого зрения. За Сатурном простирается пустое пространство. А еще дальше за ним располагается сфера звезд. Они неподвижны и находятся невероятно далеко от нас. Добавлю, что мне удалось точно рассчитать время обращения вокруг Солнца каждой из планет.

– То есть вы утверждаете, что это Земля вращается вокруг Солнца?