Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном

Молодежь разбилась на группы по интересам по два-три человека. Тем временем, тихо и незаметно, в арку прошел Эпикур – я заметил его, лишь когда он подошел к веранде. Это был стройный, подтянутый, энергичный мужчина лет сорока с длинной ухоженной темной бородой и умными, немного озорными глазами. В наше время так выглядят профессиональные путешественники или альпинисты. Я представился торговцем, и он почтительно, но не без юмора меня поприветствовал. Я сказал ему, что меня прислал его давний друг, тоже философ, с которым Эпикур состоял в переписке. Тот спросил Эпикура, нуждается ли он в чем-либо, на что хозяин сада ответил, что у него есть абсолютно все, что делает человека счастливым. Но в постскриптуме добавил: «и все же отменный сыр и пара бутылок доброго вина еще никому не помешали». Я сказал Эпикуру, что видел эти письма и отдаю должное его чувству юмора (не уточняя, что видел их в музее спустя две с лишним тысячи лет).

Тот белозубо усмехнулся и предложил выпить с ним по чашке молодого вина из Фессалии урожая прошлого года. Мы сели вдвоем на мягких подушках на веранде, одна из женщин принесла амфору, в которой плескался рубиново-красный напиток, чашки, а также орехи и оливки.

– Я слышал, вы учились у Аристотеля? Это был воистину великий человек.

– Да, но, к сожалению, недолго. Ему пришлось бежать из Афин, и это был форменный стыд. Меня потом приглашали преподавать в платоновскую Академию, еще позже – завлекали в общину стоиков, которая только-только возникла. Но я отказался, сказав, что пойду своим путем. Это было давно, я был очень молод, но уже тогда в основном дал себе ответы на те вопросы, которые меня волновали.

– Мне кажется, ваши «ответы на вопросы» более-менее понятны. Достаточно оглядеться вокруг.

– Ну что вы. Это лишь видимость, оболочка. Мое учение намного глубже. Это настоящая, полноценная философия, хотя и не все в Афинах ее признают таковой.

– Да уж. Чего только мне не наговорили о вас по пути сюда. Говорят, что вы безбожник. Это правда?

– Это личное дело каждого человека – верить в богов или нет. И никто не вправе ни навязывать веру другому, ни, тем более, злословить о нем за его спиной. О себе я могу сказать лишь, что в богов я безоговорочно верю. Они – ну а кто же еще? – создали весь этот прекрасный мир, всю Вселенную. Но я не могу не понимать и того, что с тех самых пор им нет никакого дела до людей. Боги живут в свое удовольствие в недостижимых заоблачных сферах, даже не вспоминая о нас. Не переживаем же мы с вами о судьбе муравьев в лесу, хотя и не имеем ничего против них.

Философ взял в руку чашку, наполненную вином до середины, долил туда родниковой воды, затем с наслаждением, прикрыв глаза, не торопясь, сделал пару глотков, после чего положил в рот крупную маслину. Пауза в разговоре вышла приличная, но торопить его не хотелось совершенно.

– Так вот. Кто-то может посчитать подобное положение дел невыносимым. Многим кажется, что без богов человек бессилен, одинок в окружении темных сил. Я же полагаю, что это замечательно. Выходит, что судьба человека – только в его руках. В его собственной власти сделать свою жизнь ужасной, греховной, беспросветной, полной губительных страстей, или мудрой, спокойной, приятной, счастливой – такой, чтобы до старости улыбка ни на день не сходила с его уст.

– Говорят также, что в вашей «школе» царят блуд и невоздержанность, что вы без конца выпиваете, а по ночам устраиваете разнузданные оргии.

– Посмотрите на меня внимательно. Я хотя бы в чем-то похож на невоспитанного, несдержанного, одержимого пороками человека?

– Вовсе нет. Но откуда тогда эти упорные слухи?

– Не знаю. Может, их специально распускают мои завистники, коих, увы, немало. Но, скорее всего, люди не слишком большого ума, ничего не зная, судят обо мне и моей школе по себе, переносят на нас собственные потаенные пороки и темные страсти.

– Иными словами, никто здесь не распивает вино днями напролет, а по ночам не устраивает оргий?

– Вино мы все, конечно, очень любим. Но разве пьяный может насладиться его вкусом? В день каждый из нас выпивает одну, самое большее – две вот таких небольших чашки, наполовину разводя вино водой. Только от такого количества вина его изысканный ценитель получает наслаждение. Дальше хмель мутит разум, и тонкости вкуса вы уже не ощущаете. А что до оргий – моя школа существует уже больше десяти лет. Ученики меняются, хотя трое из нынешних живут здесь со дня основания. За это время среди нас образовалось несколько пар. Все они после свадьбы покинули школу, таковы правила. Вероятно, эти страстно любившие друг друга люди занимались любовью по ночам, в подобающей тайне. Но обычно у нас этого нет. Суть нашего сожительства – в искренней, теплой дружбе, взаимной поддержке во всем и в общности интересов. По ночам, точнее вечером, всего пару часов после захода солнца, мы танцуем, музицируем, смеемся. Затем ложимся спать. Сон – еще одно великое удовольствие, данное природой человеку. Зачем лишать себя этого удовольствия?

– Могу ли я спросить, как вы пришли к своей философии?