Думай медленно — предсказывай точно. Искусство и наука предвидеть опасность

Неизвестно, могут ли суперпрогнозисты делать предсказания лучше, чем Фридман, но на сегодняшний день это не имеет отношения к делу. Суперпрогнозисты и супервопрошатели должны признать, что дополняют друг друга, а не концентрироваться на предполагаемых слабостях друг друга. Фридман ставит провокационные вопросы, которые суперпрогнозисты должны использовать, чтобы отточить навык предвидения; суперпрогнозисты выдают хорошо откалиброванные ответы, которые супервопрошатели должны использовать, чтобы настраивать, а периодически и перестраивать ментальные модели реальности. «Том против Билла» — противопоставление, с которого мы начали эту книжку, наша последняя ложная дихотомия. Нам нужен симбиоз Тома и Билла.

Это непростая задача. Но хотелось бы видеть и еще более масштабное сотрудничество. Оно стало бы священным граалем моей исследовательской программы: использовать турниры прогнозирования, чтобы деполяризовать без нужды поляризованные политические дебаты и сделать всех нас умнее.

И последняя идея

В октябре 2014 года репортеры агентства Bloomberg оказали мне большую услугу, связавшись с подписантами письма, которое я упоминал в главе 3, — послания председателю Федеральной резервной системы Бену Бернанке в ноябре 2010 года, предупреждавшего, что плановое приобретение активов «содержит риск обесценивания валюты и инфляции». Бернанке проигнорировал это предупреждение и продолжил свою политику. В последующие годы американский доллар не ослаб, инфляция не усилилась. Многие критики сказали, что это доказало неправоту подписантов, но в главе 3 я уже замечал, что нечеткие формулировки в письме не позволяют утверждать это со всей определенностью.

Через несколько месяцев после того, как я написал эту главу, репортеры Bloomberg спросили у подписантов, что они думают по поводу своего письма теперь, оглядываясь в прошлое. Те, кто согласился ответить, единодушно сказали, что были правы. Они бы не изменили ни слова.

Причины такой убежденности подпадают под две категории. Во-первых, людям только кажется, что прогноз не сбылся, потому что они используют не те мерки. «Я считаю, что инфляция сейчас большая, — сообщил Bloomberg финансовый комментатор Джеймс Грант. — На кассе магазина она необязательно ощущается, но на Уолл-стрит — определенно». Во-вторых, если вы внимательно взглянете на язык письма, становится очевидно, что его правота не была доказана. «Обратите внимание на слово „риск“. И на отсутствие даты, — сказал Bloomberg Ниал Фергюсон. — На самом деле риск обесценивания валюты и инфляции существует до сих пор»[239].

Это отлично высвечивает основной недостаток столь большого количества политических дебатов в наши дни.

Вспомните, какие яростные споры вызвали экономические потрясения 2008–2009 годов. Схлестнулись два лагеря — кейнсианцы и сторонники строгой экономии. Кейнсианцы призывают к героической импровизации определенных банков и агрессивному дефицитному бюджетному финансированию со стороны правительств. Сторонники строгой экономии призывают, соответственно, к экономии — урезанию правительственных бюджетных расходов — и предупреждают, что кейнсианская политика приведет к инфляции и падению валютного курса. В итоге правительства прибегли к различным компромиссам. В одних странах они скорее придерживались кейнсианской политики, в других — политики строгой экономии. Прошло время. И что в итоге? Что вообще должно было случиться? Нужно знать это, чтобы сравнить предсказание и реальный ход истории; а если люди оказались бы не правы, они должны были признать это и соответствующим образом перестроить свое мышление. Чистая логика — но ничего больше Как якобы сказал Дж. М. Кейнс, хотя на самом деле он этого не говорил: «Когда факты меняются, я меняю свое мнение. А вы что делаете, сэр?»

Как выясняется, немногое, сэр. Люди так редко меняют точку зрения, что, когда президент Федерального резервного банка в Миннеаполисе, сторонник политики строгой экономии, публично объявил, что события продемонстрировали правоту кейнсианцев, его высказывание попало на первые полосы — и заголовки тогда могли бы гласить: «Человек меняет свою точку зрения в ответ на доказательства противоположной». Опрос, проведенный Bloomberg в 2014 году по поводу написанного в 2010 году письма, демонстрирует полный провал его авторов. Я не утверждаю, что они были не правы по существу. Вне пределов своей специализации я агностик. Провалом тут, скорее, можно назвать сам процесс: в 2010 году одна группа выразила свои убеждения в письменном виде и предупредила, что, если политика Бернанке продолжится, она приведет к определенным результатам. Другая группа выразила бурное несогласие. Прошло четыре года — и никто из них не изменил свою точку зрения. Это должно вызывать чувство неудовлетворения у всех, вне зависимости от взглядов на проблему.