Думай медленно — предсказывай точно. Искусство и наука предвидеть опасность

Осознание непреодолимой неопределенности — сущность вероятностного мышления, но ее сложно измерить. Чтобы сделать это, мы воспользовались разграничением, которое предложили философы, между «эпистемической» и «алеаторной» неопределенностью. Эпистемическая неопределенность — что-то, что мы не знаем, но что познаваемо, по крайней мере в теории. Если надо предсказать, как будет работать загадочная машина, инженеры могут, в теории, вскрыть ее и выяснить это. Одержание верха над механизмами — прототип предсказания реальности, похожей на часы. Алеаторная неопределенность — это не просто что-то, что вы не знаете; это то, что непознаваемо в принципе. Неважно, как сильно вы хотите знать, будет ли идти дождь в Филадельфии через год, неважно, с каким количеством великих метеорологов вы посоветуетесь, — спрогнозировать погоду на год вперед вам не удастся. Тут вы сталкиваетесь с неразрешимой проблемой, похожей на облако неопределенностью, которую невозможно даже в теории устранить. Алеаторная неопределенность всегда обеспечивает присутствие сюрпризов в нашей жизни, как бы тщательно мы все ни планировали. Суперпрогнозисты осознают эту глубокую истину лучше, чем остальные. Когда они чувствуют, что в вопросе содержится непреодолимая неопределенность, как, например, в тех, что касаются курсов валют, они проявляют неизменную осторожность, удерживая свои изначальные оценки внутри пределов теневой зоны «может быть» — между 35 и 65 %, и крайне неохотно выходят за ее пределы. Они знают, что чем «облачнее» видимость, тем сложнее в ней обыграть в дартс того самого шимпанзе[114].

Еще одно свидетельство типа мышления — фраза «пятьдесят на пятьдесят». Для осторожных вероятностных мыслителей 50 % — всего лишь одно из огромного количества значений, поэтому они будут употреблять его не чаще, чем, скажем, 51 % или 49 %. Прогнозисты, которые используют циферблат с тремя значениями, намного чаще будут выбирать 50 % при оценке степени вероятности, потому что для них 50 % равняется «может быть». Таким образом, от тех, кто часто использует это значение, следует ожидать меньшей точности в прогнозах. Именно это продемонстрировали данные турнира[115].

Я однажды спросил Бриана Лабатта, суперпрогнозиста из Монреаля, любит ли он читать. Он ответил, что любит — как художественную, так и нехудожественную литературу. В каком процентном соотношении, спросил я. «Я бы сказал, 70 %… — Долгая пауза. — Нет, 65 на 35 нехудожественной к художественной»[116]. Удивительная точность для обычного разговора. Даже при составлении официальных прогнозов для турнира IARPA обычные прогнозисты, как правило, не были так точны. Вместо этого они тяготели к десяткам: чаще всего утверждали, что что-то произойдет с вероятностью 30 или 40 %, но не 35 %, не говоря уже о 37 %. Суперпрогнозисты использовали гораздо более тонкую градацию. Одна треть их прогнозов содержит использование единиц в процентной шкале, то есть они обычно тщательно обдумывали вопрос и решали, что вероятность чего-то, скажем, 3, а не 4 %. Как референт министерства финансов, которого его начальник Роберт Рубин научил тонко различать степени вероятности, суперпрогнозисты стараются быть настолько точными, что иногда обсуждают градации, которые большинству из нас показались бы несущественными: например, каков верный процент вероятности — 5 или 1 % или достаточно ли 1 % близок к нулю, чтобы округление было допустимо. И это не то же самое, что споры о количестве ангелов, которое может танцевать на кончике иглы, потому что иногда подобная точность имеет значение.

Из мира, где угроза или возможность крайне маловероятна, но возможна, мы перемещаемся в мир, где она практически невозможна. Это важно тогда, когда последствия маловероятного достаточно велики. Представьте себе вспышку вируса Эбола. Или финансирование нового Google.