Думаю, как все закончить

– Да, но они все отлакировали в самом начале праздников. Чтобы лак успел высохнуть. Он иногда сильно воняет.

– Он токсичен?

– Опять же, не знаю. Может быть, если дышать только им.

– А мы узнаем результаты вскрытия?

– Могу проверить.

– Там было… грязно?

– Представь себе.

– Да уж.

– Давай не будем вдаваться в подробности.

– Рядом с телом вроде бы нашли противогаз?

– Да, только очень старый. Непонятно, работал ли он.

– Мы так мало знаем о том, что там на самом деле произошло.

– И тот единственный, кто мог бы нам все рассказать, умер.

* * *

Джейк заговорил о старении, чем сильно меня удивил. Мы раньше никогда не обсуждали такую тему.

– Это штука, по поводу которой существует культурное недопонимание.

– То есть ты считаешь, что стареть – это хорошо?

– Да. Именно так. Во-первых, это неизбежно. Старость кажется чем-то нехорошим из-за нашей всеобъемлющей одержимости молодостью.

– Да-да, я в курсе. Прям сплошной позитив. Но как насчет твоей мальчишеской привлекательности? Можешь поцеловать ее на прощание. Ты готов стать толстым и лысым?

– Что бы мы с возрастом ни потеряли в физическом плане, оно стоит того, что мы приобретаем. Это справедливый обмен.

– Ну да, да, согласна, – говорю я. – Вообще-то я хочу состариться. Я рада стареть, честное слово.

– Я все надеюсь на седину. И немного морщин. Хотел бы иметь морщинки от смеха. Наверное, больше всего на свете я хочу быть самим собой. Хочу быть. Быть мной.

– В смысле?

– Я хочу понять себя и осознать, каким меня видят другие. Хочу чувствовать себя комфортно, будучи самим собой. Как я этого достигну, не так уж важно, верно? Прожить еще год – уже немало. Это важно.

– Мне кажется, именно поэтому люди спешат вступить в брак и берегут дерьмовые отношения независимо от возраста – им просто некомфортно в одиночестве.

Я не могу сказать этого Джейку, да и не хочу, но, вполне возможно, лучше быть одному. Зачем отказываться от рутины, которой каждый из нас овладел? Зачем отказываться от разнообразных отношений в обмен на одни? Есть много хорошего в том, чтобы объединиться в пару, я понимаю, но разве так лучше? Когда я одинока, то обычно думаю о том, насколько чья-то компания приукрасит мою жизнь, сделает меня счастливее. Но так ли это на самом деле?

– Не возражаешь, если я сделаю чуть тише? – спрашиваю я и кручу ручку громкости радио, не дожидаясь ответа. За эту поездку я уже много раз делала его тише, но Джейк постоянно крутит ручку в другую сторону. Сдается мне, он глуховат. По крайней мере, время от времени. Похоже на нервный тик, возникающий в моменты рассеянности – то он есть, то его нет.

Однажды вечером у меня разболелась голова. Мы болтали по телефону, и он планировал ко мне приехать. Я попросила его принести мне пару таблеток адвила[5]. Я не была уверена, что он вспомнит, хотя и повторила просьбу. У меня тогда часто болела голова, но тот приступ был просто ужасный. Я думала, Джейк забудет. Он многое забывает. Типичный рассеянный профессор.

Когда он приехал ко мне, я ничего не сказала о таблетках. Не хотела, чтобы он расстроился, если забыл. Он тоже ничего не сказал. Поначалу – нет. Мы говорили о чем-то другом, не помню, о чем конкретно, и он просто сказал ни с того ни с сего:

– Твои таблетки.

И сунул руку в карман. Ему пришлось выпрямить ноги, чтобы просунуть ее внутрь. Я не сводила с него глаз.

– Вот, – сказал он.

Джейк не просто вытащил две таблетки из своего замусоренного кармана. Он протянул мне свернутый в комочек бумажный носовой платок, запечатанный кусочком скотча. Пакет выглядел как большая белая конфета «Поцелуй Херши». Я отклеила скотч. Внутри были мои таблетки. Три штуки. На одну больше, чем я просила – на случай, если вдруг понадобится.

– Спасибо, – сказала я и пошла в ванную за водой. Я ничего не сказала Джейку, но для меня обертка была важна. Он сберег таблетки. Для себя бы так не поступил.

Это немного сбило меня с толку, заставило все переосмыслить. Я собиралась расстаться с ним тем вечером… ну, возможно. Теоретически. Я этого не планировала. Но оно могло случиться. Однако он положил мои таблетки в салфетку.