Думать чувства. Избранное

Примерно, как работа хирурга. Одно неверное движение или нарушение техники безопасности – и эта двадцати трёхлетняя крошка, страстно любящая задирать рукав выше локтя и впускать в себя всякого охотного, щедро поделится с тобой миром разной неизлечимой боли и тяжело преодолимых трудностей.

Но отверстие с ушко иглы я оставил.

Поэтому, переместившись в Лондон, словил себя на мысли, что сегодняшнее утро работников Макдональдса кажется мне дружеской воскресной погожей пробежкой под инди-музыку.

Было достаточно невыносимо.

Там я много читал.

И увлёкся решением задач.

Ровно до столкновения с реалией, что нельзя делить на ноль.

Ноль.

Порожек, за который не один ползущий, пытающийся идти, зацепился и распластался.

После я полетел на Север. Грелся собранным вручную чаем и подолгу молчал с людьми.

Гладил оленя, слезился от снега, кормил собак и смотрел единственно работающие государственные каналы, рассказывающие не про ту страну, не на том языке, не о тех людях, не в их домах и не на их работах.

Последней точкой перед возвращением стал дом.

Мой обессилено пытающийся не опираться на трость город, одолжающе горящий, ослабленно бегающий и, в целом, сильно поникший за время отсутствия достойной терапии.

Друзья, бокалы, рано звонящие родственники, оставшиеся далекими после преодоления 10 000 км, новые места и ноющие, как неправильно сросшаяся кость при смене погоды, старые ощущения в них.

Подержать за руку сестру.

Она такая пульсирующая.

Все остальное не важно.

Обнять мать моей матери.

Её слезы теряются в морщинах, которые я с детской жестокостью помогал зарабатывать.

Заполонила колючая нежность к её гордой сутулости.

Ещё пару лиц, телепатически сопровождающих меня время от времени.

Я их принял.

Но тащит назад.

Отсутствие дел, чем существующие дела.

Нежелание стоять.

Голым.

Видеть в себе мальчика.

Юношу.

Чаще старика.

Страх. Продуктивного сомнения, которое рано или поздно с собой что-нибудь приволочёт.

Чувства захваченного внутри пространства. Без согласия.

Раздражённость словом, которое много ниже человеческой сути и не закономерно охватывающее его полностью: государство.

Выдох. Короткий.

Приземлился. Грязные чемоданы безразлично проезжают мимо, полицейские звенят нецензурной лексикой и кобурой.

Таксист машинально машет.

Она ставит чайник, кладёт руки на поджатые плечи.

Рукав свитера щекочет шею.

Ключ в двери проворачивается дважды. Моею рукой.

Я остаюсь здесь, с тобой.

***

Чувство непрекращающейся тревоги не ново.

Ощущение не контролируемости всего себя не ново.

Раздражение от пустоты собственного досуга не ново.

Боль от слабости не нова.

Злость из-за маниакального анализирования прошлого и настоящего не нова.

Внезапное вдохновение и тугая заполненность силами, энергией, идеями не новы.

Глупые слёзы, с подростковой жестокостью вытолкнутые на сцену песней или моментом, не новы.

Тихое поражение и следующее за ним необратимое падение в кровать не новы.

Страх перед всем в твоей комнате, в твоём компьютере, за твоей дверью, в них, в себе, в сейчас, в завтра не нов.

Разочарованность честностью и вызванной этим изолированностью не нова.

Слепое и упрямое ожидание магического момента не ново.

Усталость от своих деталей и желание раскрутить себя ржавой отверткой немедленно и так и оставить – не нова.

Внешнее бездействие от бессилия, так похожее на лень и ожирение, не ново.

Понимание абсурдности происходящего и парализующая невозможность его остановить не новы.

Привет.

Человеку многое нужно переживать в абсолютном одиночестве.

Это психосоматическое кардио.

Я не этот неудачливый жук, которого только что равнодушно смыли с лобового стекла.

За мной гонится многотонный грузовик.

Но я бегу.

Подкручиваю эквалайзер. Вроде разобрался.

Это не косно, это классика.

Но я осторожничаю, конечно.

Так приятно блуждать бесцельно в человеке.

Засматриваться и вчитываться.

Быть загипнотизированным винным ободком на его шагающих губах.

О таком трансцендентном путешествии тебе не расскажут в глобальной сети нарисованные поверх себя самих мальчики и девочки (экономим).

О нем можно или кричать в матрас каждое утро, или, решительно глотая неестественный стыд быть голым доверчивым и нелепым сантиментом, проталкивать шёпотом: «Спасибо».

Дрожь.

В любом из двух вариантов есть, чем подпереть руины.

Не ново рождаться.

Не ново исчезать.

Не ново заканчивать так свой стих.

Остается всё, что между.

И это как раз тебе.

*****

Медленно тает дым

Он говорит: «Хватит»

Ты заполняешь лениво анкету

В графе про партнеров – только слезы

Слепишь его техногенным светом

Грязно-жёлтым, чтоб было легче

Вы заботитесь друг о друге в перерывах между обидами и объятиями

Всего много больше, чем планировали

Тоска не переводится на английский, ты знала?

Думаю, нет

Потому что ты ходишь по касательной

А я всю жизнь импровизирую

Но это тебе не джаз, глупенькая

За сеткой спят мошки

И у нас есть время запланировать, наконец, свои путешествия

Бирма, Аляска, Венеция и куда ты ещё хотел?

Да, Мачу-Пикчу, я помню, из-за последней парты

Ковыряю старый шрам от утюга

Рисую твою большую спину впереди на узкой дороге по зелени, вдоль голых неандертальцев

Они по ту сторону стремительного