Думать не будем пока ни о чем (СИ)

— Что?! — в наглую накидывается на мужика, который изображает соломенного бычка и в наглую нас рассматривает. — Не пошел бы ты к жене?

Он как-то очень нагло показывает ей средний палец.

— Тебя муж ищет, верная ты наша. — Мужик говорит с ней нагло, грубо. Вызывает уважение, которое, чувствую жопой, вот-вот закончится.

Со стороны мы выглядели как парочка, которая настолько «оголодала», что решила в наглую поебаться прямо под носом у своих вторых половин. И нет ни единого повода думать, что на самом деле я пытался избавиться от этой бабы даже еще сильнее, чем когда вывозил ее тряпки в камеру хранения.

Возможно, в голове Наташки случается проблеск просветления, потому что она перестает корчить крутую телку, смотрит на дверь, потом на меня и на мужика, и все-таки уходит. Но на прощанье так лупит дверью, что мы с мужиком синхронно морщимся.

Вспомнил, его Вадим зовут.

— Не трогай ее, — без вступления, вдруг, говорит он.

— Я не таскаюсь с чужими женами, — спокойно встречаю явную попытку меня прессовать. — Но ты можешь думать, что угодно.

— Я не про эту… — Брутала корчит, а вот назвать Наташку крепким словом язык не поворачивается. Могу поспорить, что в детстве играл на пианино, был отличником и не дергал девочек за косички. — От Йени отстань. Она хорошая. Не для говна.

А вот это уже что-то новенькое и интересное.

На друга детства вроде не похож, хотя по возрасту явно ровесник моей малышки и ее подруги. За столом они с Йени не обмолвились и парой слов, значит, общаются редко и явно не стремятся наверстать упущенное. Но вот эта интонация, эти обиженные бровки-домиком.

— Ого, — прищелкиваю языком. — Ревнивец в полный рост?

— Ну ты и мудак, — кривит рожу Принц печального образа. — Хочешь трахать эту курицу — забирай и трахай, всем вообще по херу. Йени оставь в покое. Она слишком хорошая для вашего романа на троих.

Он явно собирается поучить меня еще и кулаком, но я успеваю угадать и шаг, и руку, и даже место, куда Пьеро собирается меня двинуть. Так что ловлю его руку на лету, прямо за запястье, и заламываю за спину. Научили друзья-товарищи таких вот сохатых успокаивать, да и должность обязывает на всякий случай держать себя в форме.

Больно я ему не делаю, просто фиксирую, чтобы замер в идеально пригодной для внимательного слушания позе.

— У тебя, дружок, жена и пацан. А мы с малышкой свободные люди и как-нибудь сами разберемся, что нам делать. Будешь на нее и дальше слюни пускать — что-нибудь тебе сломаю. Возможно даже ноги.

Он что-то мычит, но, нужно отдать должное, пытается достойно сопротивляться.

— Вот и ладненько. — Отпускаю Вадима и не без удовольствия наблюдаю, как он морщится от боли в плече. — Все, свободен. Следующий, блядь, кто еще не поучил меня жизни?

— Думаешь, ты один такой? — не унимается гандон. А ведь я наивно поверил, что одного раза ему будет достаточно. — Что можно заморочить девчонке голову, получить в наследство папочку со связями, счета в банках, золотой билет в жизнь и спокойно трахать всех вокруг?

Что он, блядь, несет?

Спросить я не успеваю, потому что в дверях появляется Очкарик, несколько секунд переводи взгляд с него на меня и обратно и с тревогой спрашивает, ничего ли у нас не случилось. И мое профессиональное чутье подсказывает, что она знает, из-за чего может быть сыр-бор.

Хорошо, что Пьеро сваливает, хотя бы под конец спектакля догадавшись заткнуться.

— Что-то случилось? — не унимается Йени, и глаза за стеклышками очков становятся огромными зелеными блюдцами.

«Может, это ты мне скажешь, что случилось?» — мысленно спрашиваю я, а вслух говорю:

— Да мы так, просто поболтали. Странный он.

Малышка даже не подозревает, что выдох облегчения выдает ее с головой. Точно знает повод, по которому мы с этим сохатым могли бы пободаться.

— Мы все одноклассники: я, Вика и Вадик. Он часто за меня вступался.

— Значит, малыш, скажи ему, твои косички больше не его проблема.

И хрен с ним, что звучит ванильно.

Моей писательнице это нужно, иначе бы она не улыбалась сейчас до самых ушей.

Глава тридцать первая: Антон

И все же этот благородный Пьеро испортил мне весь день, потому что хрень, которую он нес о золотом билете и пропуске в жизнь, занозой торчит в моей голове.

Пока второй день застолья в самом разгаре — к счастью, Наташки за столом уже нет, и ее благоверный сказал, что у жены разболелась голова — я цепляюсь взглядом за детали, накладывая их на то, что уже отложилось в памяти.

Дача у Воскресенских — не землянка и не бревенчатый сруб. Явно построена недавно, внутри все удобства, полный комплект необходимой даже для постоянной жизни бытовой техники. Раза в три больше моего дома, который стоил мне почти всех сбережений. Машина у подполковника — «Лексус» последней модели. Ну и малышка снимает квартиру в элитном ЖК, а там цены не просто «кусаются», а любого неподготовлено загрызут насмерть.

— Может, хочешь погулять? — шепотом предлагает Очкарик, когда за праздничным столом называется «своя свадьба». — Дождь закончился.

Я соглашаюсь, тем более, что нам как раз есть, о чем поговорить.