Думать не будем пока ни о чем (СИ)

А еще через полчаса звонит Вадик. А ему что нужно? Последний раз мы разговаривали лично и без свидетелей полгода назад, когда я помогала ему выбирать кольцо для Вики, которое она бы носила вместе с обручальным. До того и после того — только на семейных торжествах, где ни разу не оставались одни. А после признания Вадика я даже перестала отвечать на его письма, хоть мы переписывались еще со школы: по старинке, нарочно игнорирую удобные мессенджеры.

— Йени? — Голос в трубке надорванный. Слышу, как дыми сигаретой, хоть Вика говорила, что он пытается бросить после рождения сына. Который уже раз? Дымит как паровоз с девятого класса. — Прости, я такой долбоёб.

— Мне Вика названивает уже целый час, — говорю я, на всякий случай присаживаясь на край дивана. Чувствую, что эти звонки как-то связаны. Если копнуть глубже, то даже понимаю, как, но до последнего хочу верить, что это просто недоразумение. Возможно, они с Викой снова не договорились насчет даты крестин? — С малым все хорошо?

— Она нашла фотографии у меня в телефоне, — как и не слышит Вадик. Возится, кажется, сминает пустую пачку сигарет и вскрывает новую. — Я все ей сказал. Мне надоело это в себе носить, Йени. Я заебался жить с женщиной, которую никогда не любил!

Я кладу телефон на стол и ладонями сжимаю колени.

Что он несет? Зачем все это?

— Не молчи! — Вадик говорит так громко, что его прекрасно слышно даже без громкой связи. Но все равно переключаю вызов на внешний динамик. Почему-то страшно брать телефон в руки, как будто это тоже могут приписать в обвинительное дело о нашей измене. — Йени, я люблю тебя. Всегда любил. Всегда буду.

— Ты пьяный? Какие фотографии?

— Я не пью, ты же знаешь.

Знаю, но лучше бы пил. Тогда это хоть как-то бы объясняло происходящее.

— У меня в телефоне были наши фотографии. — Вадик чиркает зажигалкой. — Помнишь, как на озеро ездили в прошлом году?

Мы ездили семьями. Вадик и Вика встречались уже почти два года, а я была с Сашей. И родители тоже были с нами. Какие «не такие» фотографии могли быть, когда мы с ним даже толком и не разговаривали?!

— Помнишь, я попросил Сашку сфотографировать нас вдвоем? — говорит Вадик. — Он сказал, что не хочет попасть под горячую руки Викиной ревности, а она ответила, что не ревновала бы к тебе, даже если бы я захотел сфотографироваться с тобой голой?

Я пытаюсь выудить из памяти этот разговор. На ум приходит только закат, озеро после дождя и запах дымящихся углей, в которых мой отец запекал рыбу в глине. Фотографировались ли мы вдвоем? Возможно. У нас после каждой поездки кланом целые сотни фотографий, которые моя мама обожает выкладывать в свой фейсбук.

Но даже если так — Вика должна знать, где была сделана та фотография, о какой ревности может идти речь? Это же просто смешно.

И тут я с опозданием вспоминаю, что Вадик сказал не «фотография», а «фотографии».

— Йени, я развожусь с ней.

— Вика нашла не одну фотографию?

Вадик почему-то громко смеется.

— Я говорю, что хочу быть с тобой, что люблю и подыхаю без тебя, а тебя волнует, что там у меня в телефоне? — Я не отвечаю, и он все-таки признается: — Я сохранял все твои фотографии, Йени. Все, какие ты выкладывала в инсте, все, которые были с тобой на странице твоей мамы. Не знаю, сколько их. Много.

Много?

Я еще не совсем пришла в себя после падения, поэтому головокружение приходит вместе с болезненной резью в глазах, как будто в лицо направили лампу дневного света.

— Вадик, ты что наделал? — На корне языка, в самом горле, появляется знакомый горький вкус тошноты. — Ты что наделал?!

— То, что нужно было сделать уже давно, — спокойно отвечает он. — Послушай, пожалуйста. Не клади трубку! Я оставлю Вике все: квартиру, машину, все, что в квартире. Буду платить алименты на сына. У меня есть однушка — и я кое-что скопил. Вика не знает. Мы с тобой… Мы должны хотя бы попробовать. Наплевать на всех и пожить для себя.

— А меня ты спросил, хочу или я украсить собой твою больную фантазию?!

Меня трясет и выворачивает.

Вадик пытается докричаться, но я заканчиваю вызов.

Хочу спрятать телефон под подушку, но на экране всплывает сообщение от Вики: «Ты — сука. Ты забрала моего мужа, а я заберу твоего мужика».

Мне кажется, что мир разваливается прямо у меня под ногами. Как в фильме Нолана об осознанных сновидениях, где вдруг что-то идет не по сценарию, и герой понимает, что сцена под ним превращается в кубики, которые летят в пропасть. Еще секунда — и он рухнет следом, в полную неизвестность.

Может быть, я просто сплю?

На всякий случай несколько раз щипаю себя за сгиб локтя, до слез из глаз, до красного следа на коже.

Не сплю. Но и не понимаю, каким образом меньше, чем за минуту, оказалась в реальности, где один мой школьный друг оказался влюбленным в собственную влюбленность идиотом, а лучшая подруга, самый близкий человек, только что пообещала разрушить мою жизнь. За то, к чему я не имею ни малейшего отношения.