Дунь и плюнь, или Куда ушел бес

То время очень было для меня трудным. Внешне, может и не было видно, я старалась держаться, но внутри меня кипел адский котел. Я постоянно была на грани срыва – каждое утро прокручивать в голове то, что я видела во сне – страх, унижение, стыд, боль – и пытаться  успокоиться, отвлечься, ведь впереди был целый рабочий день.   А весь день я была как натянутая струна. Работа на заводе была очень напряженная. Мне нужно было показать свои способности, трудовые навыки, я надеялась, в который раз, что смогу стать своей, «пустить корни», получить ссуду на жилье, и все будет хорошо. Я старалась все делать лучше, больше. Кроме основной нагрузки, как начальника отдела по работе с персоналом, на заводе с численностью почти три тысячи человек, я не сочла нужным отказаться от дополнительной нагрузки, и редактировала заводскую малотиражку «Кабельщик». Так как, по непонятным мне тогда причинам, от меня дистанцировались многие люди, я докатилась до абсурда – я сама писала статьи, якобы от разных людей, сама фотографировала людей и процессы, сама верстала газету – пришлось освоить программу верстки, с которой работают только профессионалы. По вечерам я встречалась с людьми, которые забирали у меня макет, мы обсуждали, что и как доработать, и они потом сдавали макет в типографию. Я фактически надрывалась, и не могла остановиться и задуматься. Что происходит? Что я делаю и почему я в изоляции?  Такое свое поведение теперь я называю «Выше, быстрее, сильнее» и считаю его неправильным. В том числе, такое поведение обуславливалось моим тогдашним болезненным состоянием, расстроенными нервами, теперь мне это ясно. Но не тогда. Все мне казалось, вот еще такое-то дело сделаю очень хорошо, и меня точно оценят по заслугам.  Отношения с коллегами и подчиненными не складывались. Ясно, по-другому и быть не могло. Что человек излучает в мир, то он и получает в ответ. А я излучала агрессию. Не против кого-то, а агрессию вообще. Свою борьбу со своим внутренним болезненным состоянием я не могла скрывать на энергетическом уровне. От меня пышило жаром, нервозностью. Но тогда я объективно это не оценивала. Только недоумевала, почему вокруг меня такой страшный вакуум, такая враждебность и ответная агрессия.

В медресе начались занятия, и опять я не смогла объективно оценить происходящее. Преподавание велось на татарском языке. А я упорно ходила на занятия, пыжилась что-то понять, что-то выучить. И у меня ничего не получалось. Я психовала еще больше. И день, и ночь, и будни, и выходные  у меня были, как будто я в аду.

Антидепрессанты не помогали. Я их забросила. Мне становилось все хуже и хуже. Ежедневно я одна съедала по торту, видимо, в качестве лечения, и подсадила себе печень.

Я выбросила все лекарства в мусорку, и в последующие годы, никаких антидепрессантов, успокоительных, снотворных, транквилизаторов, даже валерианку и  корвалол –  я не принимала. Пробовала, конечно,  с надеждой, что помогут. Но – нет, не помогало. Может, лекарства были поддельные, может просто мне они не были нужны. Я и сейчас их не пью. Не сплю – вяжу, читаю, пишу рассказы, мастерю шляпки. Иногда просто лежу, мечтаю, сочиняю фасоны платьев. Порой – плачу. Жалею саму себя.  Но лекарства не пью.

2004 год

Исполнился год со дня смерти папы. Мое состояние ухудшалось.

В медресе у нас была женщина, что-то вроде классного руководителя. Она решила со мной побеседовать и выяснить, почему я плохо усваиваю программу. Тут я не выдержала, и все ей рассказала. Это был первый человек, с которым я поделилась своей бедой. Пока я рассказывала, ее глаза все больше и больше наполнялись ужасом. Она мне сказала: «Почему ты столько времени молчала? Это ведь ДЖИНН! Ты можешь погибнуть!». Потом она запричитала по-татарски и куда-то побежала.

Джинн (два «н», чтобы отличать от названия напитка) – это название беса в исламской традиции. Также как, сатана именуется в ней  – шайтан. Сущности этого плана   имеют сложную классификацию и ранги. Они во всех религиях считаются очень опасными, и рекомендуется даже их имя, название, лишний раз не произносить. Говорят, произносишь их имя, они подумают, что зовешь и тут как тут. Прибудут. (Меня по этой причине смущают американские фильмы, где герои постоянно ругаются: «черт, черт, черт» – зовут ведь). Поэтому в моем рассказе в последующем их название «Бес, или Джинн», я превратила в аббревиатуру БД.  Чтобы они, эти сущности, не догадались, что речь идет о ком-то из их банды.

Моя «классная руководительница» вернулась и сказала мне: «Идем, тебя зовет ХАЗРЯТ». (Это какой-то высокий чин в мечети).

Захожу в кабинет к Хазряту. Опять боюсь, что спросит строго: «Почему не говоришь на родном языке?»