Дунай: река империй

Система естественного самоочищения оказалась нарушенной. В результате десятки тысяч гектаров поливных земель в степях Буджака засолились, вода в Сасыке перестала быть морской, но и речной не стала. Вот итоги воплощения проекта в жизнь (цитирую по научному документу со сложным названием): “Заиливание, разрушение ландшафтов, заболачивание, подтопление населенных пунктов, загрязненность паразитами, нарушение гидрологического режима, загрязнение Черного моря сточными водами. В водохранилище накапливаются токсические вещества и тяжелые металлы, из-за гниения водорослей происходит цветение воды”. Сасык стал по-новому соответствовать своему турецкому названию – “вонючий”, – которое издавна прижилось потому, что в часы отлива здесь ощущался запах сероводорода. Грязи Сасыка, когда он был лиманом, считались лечебными, на берегу построили бальнеологический санаторий. А теперь лечить нечем.

“Продолжить строительство канала Дунай – Днепр вследствие определенных экономических и политических изменений не удалось”. В 1994 году полив из Сасыка запретили. Сасык превратился в проблемную природную зону: водохранилище гниет, вода его цветет, рыба его непригодна к употреблению, жизнь на его берегах небезопасна. Расплодившихся сасыкских карасей (этих рыб здесь остроумно называют “водяными тараканами”), несмотря ни на что, вылавливают и продают. Жители окрестных деревень требуют снова соединить Сасык с морем и вернуть его к естественному состоянию лимана, позволив природе когда-нибудь возродить то, что так быстро погубил человек. Как у братьев Стругацких: “Была деревня, и был лес. Лес был сильнее, лес всегда был и всегда будет сильнее… Это просто жизнь”.

Может быть, именно потому, что “лес сильнее”, природные богатства дунайской дельты, на глазок горожанина, все еще кажутся неисчерпаемыми. От грандиозной речной панорамы, от плавней с непугаными цаплями и бакланами, от бесконечных проток и затонов с высоченными шумливыми тростниками захватывает дух. Как захватывает дух везде, где вмешательство человека в природу почти незаметно или незаметно вовсе, где человек не пытается переделать мир по своему представлению, а старается приспособиться к нему, хочет принять во всей сложности и простоте. Старая вера Христова, наверное, учит этому лучше любой новой, – очевидно, вилковчане счастливы в тростниковых домишках без электричества, до которых можно добраться только по воде.

Выдумщик Милорад Павич поместил сюда, в устье Дуная, остров мертвых, своего рода ад античного человека. По этому клочку суши бродят тени умерших и в память о живом прошлом носят в маленьких зеркалах свои забытые отражения. Доставляет на остров мертвые тени перевозчик Харон, который умеет веслом ловить ветер, а охраняет потусторонний мир “пес Цербер с кровавыми боками, наполовину ослепший, потому что он уже двадцать тысяч лет бьет себя самого хвостом по глазам”. И если у истока реки окунуть в воду грецкий орех, предупреждает Павич, то на острове в дельте Дуная его наверняка съедят мертвые… Я вглядывался в шумливые заросли камышей, но зоркости мне не хватало. Пока не хватило, утешил я себя, время моего острова еще не пришло.

В дунайской дельте нет безвкусного буйства цветов, а есть гармоничное сочетание природных красок, разных оттенков мутной воды. Нет сверкающей голубизны, даже небо, огромной чашкой накрывающее плавни, здесь не слишком яркое. Как в торговом зале магазина одежды для активного отдыха и путешествий Bushman, где все артикулы – тонов натуральных льна, хлопка, шерсти, бамбука, кожи. Во время путешествия к нулевому километру на мне была майка колера песочной отмели, клетчатая рубашка окраса двух сторон листа облепихи, кеды и бриджи оттенков початка узколистного рогоза, а также шляпа ведром фасона Airhead. В каталоге эта коллекция обозначена Breezy, и в окрестностях Вилкова я сравнил бы ее цвета с молодым побегом водяного ореха чилим (научное название – рогульник плавающий). Плод чилима, который дунайские поэты иногда сравнивают с головой быка, рекомендован здесь приезжим в качестве сувенира – его крахмалистое семя, покрытое роговистой оболочкой с маленькими колючками, служит изящным украшением офисной столешницы. Теперь и моей тоже.