Dung beetles

Артём закончил, сдерживаемое возбуждение не выплеснулась в остававшемся все время спокойном голосе, но предательски разливалось малиновым цветом по лицу и шее. Он опустился на стул и демонстративно открыл первую попавшуюся книгу. Виктор Петрович плюхнулся напротив. Он смотрел на тринадцатилетнего мальчика не зная что говорить, просто смотрел, как тот, не обращая на него никакого внимания, углубился в чтение Нильс Бора, словно и не было только что напряженного разговора.

— Артём. — Мальчик поднял взгляд от книги и посмотрел директору прямо в глаза. — И что ты собираешься делать дальше?

— Через три недели начнутся летние каникулы, буду уходить из библиотеки вечером. — Спокойно пожал плечами мальчик.

— Я не об этом. — Начал было Виктор Петрович, но снова был бесцеремонно перебит ребенком.

— Подарим старым могилам
Грядущее, день за днем.
Свобода от прошлого рядом,
Лишь знанье в дорогу берем.

— Процитировал Артём.

— Это чьи стихи?

— Почти мои.

— Почти? — Виктор Петрович был несказанно удивлен сочетанию «почти мои». Насколько он знал педагогику, да и без нее было давно известно, что дети с удовольствием приписывали себе любое неизвестное сверстникам высказывание, тем более хоть немного переделанное.

— Именно почти. — Ответил Артём. — Это Габриэла Мистраль, из стиха написанного ею на смерть мужа. В оригинале звучит так:

Подарим старым могилам
Грядущее, день за днем.
Застынем над прахом милым,
Безумье да я — вдвоем.

— Тема, иди домой. — Устало сказал Виктор Петрович. Артём удивленно поднял брови.

— Что это вдруг? Я учусь во вторую смену, до занятий еще почти час.

— Не будет сегодня занятий у второй смены, в школе комиссия из РОНО, всех учителей по стенке и детальный допрос, из-за тебя, между прочим.

— Прекрасно. — Спокойно резюмировал мальчик и снова уткнулся в книгу.

Реакция Артёма была абсолютно непонятна директору, еще и обидна.

— Что ты хочешь этим сказать? — Повысил он голос.

— Собственно этим я уже все сказал. — Пожал плечами мальчик. — Прекрасно. Раз занятия отменены, я могу оставаться в библиотеке непрерывно до самого вечера.

Виктор Петрович посидел пару минут молча, глядя на вернувшегося к чтению ребенка, потом поднялся и пошел к выходу из читального зала. Остановился, на полпути, что-то вспомнив.

— Да, Артём, — мальчик оторвался от чтения, — почему ты отказался участвовать в районной олимпиаде по математике?

— Не вижу в этом смысла.

— Как это, не вижу смысла? — Виктор Петрович опешил. — Ты же всегда ездил на олимпиады.

— Ездил, больше не буду, не вижу смысла.

— Но ведь ты побеждал!

— Побеждал, только мне от этого что, очередная грамота? У меня их и так уже целая пачка. Печь топить ими непродуктивно, дрова и достать проще и горят они жарче.

— Тема, а честь школы!

— Какая честь может быть у заведения в котором не замечается дискриминация по возрасту и физическим данным, и где открыто покрываются хулиганства сынишек «правильных отцов»? — Артём вопросительно посмотрел на директора, тот молчал. — Вот, то-то же, теперь я с вами согласен: ни-ка-кой. — Произнеся по слогам последнее слово он вернулся к книге ни мало не интересуясь дальнейшими действиями Виктора Петровича. Директор, с минуту потоптался на месте, приходя в себя. Он вышел бы из библиотеки, но оставить последнее слово за ребенком не мог, поэтому снова вернулся к столу за которым обложившись книгами сидел Артём.

— Артёмий, а ты не думал, что сам виноват в таком отношении к тебе сверстников. — Артём удивленно поднял глаза, посмотрел на директора, закрыл и отложил в сторону книгу.

— Виктор Петрович, не поверите, но именно об этом я подумал в первую очередь.

— Ну так может надо было сперва изменить что-то в себе, и попробовать найти контакты со сверстниками, а уже потом их травить и поджаривать? — Артём засмеялся, легко и открыто, отчего Виктору Петровичу стало сильно не по себе. Даже страшно.

— Ну конечно! — Отсмеявшись начал Артём. — Моему отцу надо было не только писать протесты против строительства кирпичного завода, из-за которых он, кстати, и вылетел из партии, и перестал быть директором колхоза, а самому лечь под бульдозера утюжащие березовую рощу. Мне, надо было пойти к новому директору колхоза и убедить его отправить все поголовье коров на бойню, а не мучать ни животных, ни селян, гоняя каждый день стадо через всю деревню.

— Но ведь… — Попытался перебить его Виктор Петрович.