Дуновение теплого воздуха из губ незнакомки в тени сна единорога

– Толик, не для твоего протокола, а между нами, но расследовать тут нечего – себе дороже выйдет. Здесь явно орудовали федералы. Кунгфуистов сняли с постов заранее, по звонку… Абсолютно смертельное убийство – и точка.

Дикалис хоть сперва и заартачился, а вынужден был признать его правоту. Генерала Волгина жалко, разве что. Старик в свое время не слабо подсобил по службе, и вот… «Нда, такой орех нам и впрямь не по зубам», – подытожил он расследование по горячим следам. И даже обнаруженный пятнадцатью минутами позднее в шкапу труп «человека, похожего на Жутина», так и не сдвинул следствие с мертвой точки и сохранил статус-кво.

На экстренном совещании по видеосвязи между решалами Макондово взяло верх мнение, что целесообразно пока умолчать об инциденте, в первую очередь о гибели второго лица города Косолапова. Дабы не омрачать предстоящее празднество, или, скорее, не вызвать слишком уж непомерное народное ликование. Не секрет, что Косолапова в народе откровенно недолюбливали за целый сборник сомнительных изречений. И уж совсем презирали за опустошающие карманы реформы, которые регулярно выдавались за его инициативы и непопулярные, но очень необходимые меры, к которым следует отнестись с пониманием. При этом Жутин Вадим Вадимович всякий раз умудрялся оставаться незапятнанным в белом фраке на пыльном перроне, поскольку он «не мог знать» или его «просто ввели в заблуждение». Как бы то ни было, но вышеописанный убойный журфикс стал заключительным в славной нуворишской истории «Золотого дна».

* * *

Юлия, обнявшись на прощание с подругой и обещая обязательно выслать весточку, все же последовала его увещеваниям. Спускаясь к выходу из здания, Роман невольно притормозил и еще раз сосредоточенно прислушался, осмотрелся, ожидая, что уж сейчас-то наверняка грянет вой сирен, лай собак, гул пропеллеров или что-нибудь совершенно непредсказуемое. Отнюдь. Адреналин и непрерывная нервная концентрация требовали поступка и выхода энергии, однако приключение упорно даже не начиналось, порождая смешанное чувство, что слишком уж все хорошо – и это очень хорошо, но так ведь не бывает, а значит что-то тут не то. Неприятность у него возникла разве что одна: ногу жгло от противной почвы – успел захлебнуть мерзкой жижи за борт ботинка. По пути к ладье Юлия без конца щебетала, как она рада, насколько рада, почему рада, однако Роман продолжал держать руку на пульсе и поджидать коварного подвоха. Но подвоха не было. Юлия отчего-то по-прежнему считала, что они немедля отправятся домой, вот только у Романа имелся план потолковей: пересидеть пока у его тетки в Благолепово, а там уж смотреть по обстоятельствам. К тому же перед юбилеем в Макондово ожидались повышенные меры безопасности и усиленное сканирование всего движимого и недвижимого. Юлин порыв ехать домой хоть и нехотя, однако отступил перед железной и аргументированной логикой, да и соскучилась она только по родным, но никак не по самому городу.

Отчаливая от берега и направляясь в противоположном от родного края направлении, оставшись, наконец, наедине и имея возможность вволю выговориться, Юлия отвечала на короткие вопросы Романа более чем развернуто. Выяснялось много престранного: что в действительности на Альбатросово все было несравненно лучше в бытовом плане, нежели в домашних хибарах. Ограничение свободы и служение системе компенсировались множественными материальными удобствами и поощрениями. Потому-то, прямо скажем, отсюда никто и не бежал, тем более что последствия побега опасны и пока неизвестны, поскольку прецедентов еще не случалось. И уж тем более никто никогда не пытался спасти плененных звезд «Цифровой казни», потому как, как правило, то были разного рода асоциальные одиночки. Во всяком случае, прежде смельчаков не находилось – жуткие слухи делали свое черное дело. Сами же невольники не бежали в основном по тем соображениям, что на самом деле вовсе и не стремятся. К тому же, справедливости ради, пробраться на единственный паром незаметно почти невозможно, а соорудить лодку или хотя бы плот на бесплодном острове попросту не из чего. Пуститься вплавь на семь километров по ядовитым водам? Чистое безрассудство и самоубийство.

– Все это убедительно, не спорю, – ответствовал Роман. – Одного не пойму: чего ж тогда ты впаривала мне о невыносимых условиях содержания, терзаниях и мучениях? …что меня тут кто-то будет убивать, стрелять… вот что… эээ… смущает.