Дуновение теплого воздуха из губ незнакомки в тени сна единорога

25 мая 19

«Засылал пробники и анонсы в 3 издательства, 2 литературных журнала и даже киностудию «Последнее творческое объединение», где хотят ставить отечественную адаптацию «Черного зеркала». Последние хоть ответили. Правда, отказом, но и на том спасибо. Значит, выбрасываю на свалку – в интернет».

29 мая

«Иногда становится жутковато, что некоторые события, описанные в «Дуновении…» происходят наяву, и даже превосходят. Дурдом, какой дурдом».

17 июня

«Выложил три первые главы. Все как всегда – замечательная пресса, отличные рейтинги, отзывы. Похоже, все по-прежнему: бессмысленный, бессонный и бесплатный труд. Ботинки новые, ботинки жмут».

03 июля

«Завелся тут некий постоянный читатель, который подгружает по нескольку раз в неделю. Товарищ мажор из центра «Ы» – успокойся. Не представляю я никакой угрозы для вашей стабильности и госстроя. Вы сами – куда большая опасность, как для отдельных людей, так и для всей нашей будущности. Сколько миллионов уже уехало за последние годы, скольких вы закрыли ни за что ни про что? Отворив при этом настежь границы для мигрантов из третьего и четвертого портала. Они-то вам тут наладят цифровую экономику и инвестиционный климат, ага. Я же всего-навсего оставляю за собой право не уважать и не пресмыкаться перед теми, кто измывается над собственной страной, ее законами и населением. Не принимать тот барак, который вы старательно выстраиваете для оставшихся, охраняя уют дворцов и виноградников своих хозяев. Но история еще обязательно рассудит. А вообще это большой и отдельный вопрос: по какому такому праву, назвавшие себя властью от бога, кидают в тюрьмы неугодных – не за тяжкие преступления, финансовые махинации, приведшие к техногенным катастрофам и т. д., а за мыслепреступления, обычное неравнодушие, другой взгляд на вещи. Этот вопрос еще обязательно предстоит решить, чтобы преодолеть средневековье. Либо застрять в нем навсегда».

06 июля

«Вот и опубликовал последний эпизод. Не последний по существу и содержанию, но, пожалуй, с меня довольно. Подобно тому, как музыка не существует без слушателя, а картина в запаснике – невидимка, так и тут. Столько нервного волокна истрачено вхолостую… Это определенно не добавляет оптимизма и причиняет боль. Но разве не боли я искал на самом деле? Боль – есть симптом и вернейший признак жизни. Быть может, я всего лишь пытался напомнить себе, что живу? Дежавю».

09 июля

«Все как боксерский поединок с предопределенным исходом. Тренер-оптимист просил продержаться три раунда, поразвлечь публику. Букмекер велел лечь во втором. Публика не симпатизировала, ждала следующего, титульного боя. Но я простоял 6 раундов. Шесть! И дрался честно: не за контракт, гонорар или славу, а за остатки чести и совести, выдав порцию правды. Правды не универсальной и всеобъемлющей, но своей, нажитой, прочувствованной на собственной шкуре. Теперь отползаю к канатам – подбитый, проигравший, но вполне довольный проделанной работой. Сделал, что было должно – и даже немного больше. И что есть, то есть».

19 июля

«Долгожданный пятничный вечер. И пока широкие массы засели по кабакам, кинотеатрам, выстраивая шоппинговые маршруты на уик-энд, я заперся бирюком в своей коморке, чтобы продолжить исследовать природу душевного состояния, именуемого писательством. Тем более что все уже решено: никакую книгу я дописывать не буду. Все погибли, оставшись заперты в воспаленном сознании и оставленном мире. А может, некоторые и спаслись – как знать, зависит от точки зрения и восприятия. Такой вот просто открытый финал получился: если сама жизнь не дает однозначных ответов, чего уж ждать от повести? Каждый писатель, говорят, всю карьеру слагает одно и то же произведение на разные лады – и я в принципе уже сказал все, свои выводы вывел. Большой литературной судьбы у серии про Макондово нет – это давно не новость, не секрет. Анализируя первопричины, что движет авторами к написанию чего-либо: для кого-то это ремесло, кому-то хобби, а кому – попытка нащупать хоть какой-то смысл пребывания здесь. Штука по-прежнему в том, что жизнь человеческая не просто конечна и смертна, а порой и внезапно смертна, потому нужно успеть оставить что-то на память. Есть, должно быть, природная потребность обозначиться, выцарапать наскальную надпись: «Я здесь был». Что не менее важно – отчиститься от скверны, высказаться: я не с этими, не с ними, не вздумайте записывать меня в ряды и отряды конформистского согласного большинства, кому было все равно и ровно. Я же говорил – не громко, невпопад, не туда, а все-таки. Что-то сделано: ничтожно мало, не совсем так, не до конца, а сделано. И в литературе по-прежнему возможно категорически все, в жизни же скрипты и рецепты свелись к выживанию и попыткам сорвать деньжат, чтобы и дальше сколько-нибудь крутиться белкой в колесе круговорота. Вот и Алина Ивановна подкидывает в топку дровишек – денег ей дай вперед, конъюнктура поменялась. Не дам, нету денег. Статус: все сложно. Трудно быть банкротом».

26 июля 19

«Нынешним на редкость ненастным, невыразительным летом, невольно много задумываюсь о природе творчества. Удовольствие? Да. И абсолютно недостижимое, непередаваемое другим. Творческий акт есть небесный секс, сакральное таинство, плодами которого становятся целые миры и их наполнения – очень волнующее, интимное чувство. Голова создателя как антенна приемника, улавливающая импульс вселенной, впитывающая в себя идею, выплескиваемую через созидательный канал. И вот он результат – текст, выстраданный подтекст вечных истин, пропущенных сквозь себя. Совсем не удивительно, что сочинение в итоге наделено определенными личными чертами характера и авторскими представлениями, деталями, проблематикой и т. д. Но это лишь малая часть и внешняя оболочка, многое же остается неясным и самому автору. Что-то получается лучше, чем задумывалось, многое хуже, а все-таки это определенно нечто свое, но только до известной степени. Мне не суждено было познать радость отцовства – если это вообще радость, не знаю. Но колоссальная ответственность примерно понятна. Так и тексты живут уже своей жизнью, в моем случае не особо счастливой – в батю пошли. Рано или поздно опьянение влюбленности проходит, приходит похмелье, бытовуха, разлад, развод. Мои текста – несчастные брошенные дети, судьба их неприметна и незавидна. Но я подлинно счастлив, что они есть, и тоже являются частью Вселенной».

28 июля

«Еще не так давно я вполне искренне огорчался малочисленности читательской аудитории, отсутствию должного интереса, независимых оценок, суждений и прочим глупостям. Все это простительно и уместно для начинающего автора, но никак не законченного. А впрочем, как вспомнишь – это забавное чувство, когда расклеиваешь всюду пеструю афишу, привозишь громоздкую аппаратуру, выкладываешься по полной, а на концерт по факту всегда приходит ровно 4 человека – и не покидает ощущение, что ты обманул, и тебя обманули. Так и здесь: абсолютно добровольно лишаешься различных досугов, сна, спускаешь долгие вечера, чтобы сложить знакомые слова в приличный сюжет и некую композицию. И тишина как в морге. Крайне своевременно за спиной кто-то тактично откашливается, напоминая о присутствии в мире живых – и все же не по себе, грустно, холодно. Но в последнее время что-то во мне вдруг резко перезапустилось, одумалось. Ожидания авторов – это даже не пошлое тщеславие. Скорее это напоминает поведение тех сумасшедших мамаш, которые таскают свое чудо-чадо по всевозможным кружкам и секциям и пытаются всюду пропихнуть, убеждая случайных окружающих, что именно ее дитя самое толковое, красивое, даровитое и т. д. И даже если чадо больное, кривое, безнадежно тупое – уж для мамани-то оно неизбежно остается самым любимым и наилучшим из. Вот и тут: наивно ждать понимания читателей, которые получают лишь иссохший продукт-сухофрукт, наблюдают верхушку айсберга, будучи лишенными возможности участвовать в акте сотворения самого текста: не зная завязок, развилок, родов творчества и радости облегчения. Получается, кайф и смысл творчества в самом процессе, а результаты – побочный продукт, который в полной мере может быть осмыслен и прочувствован лишь самим создателем. Значит, настала пора перестать выкладывать это домашнее порно на всеобщее обозрение и ждать чьей-то похвальбы и доброго совета – ведь нет ничего нелепее, если задуматься всерьез над данным курьезом. Но именно этим, выходит, я и был занят. И только теперь, кажется, я наконец-то свободен и спокоен. А у Макондово, надо признать, выдалось воистину ужасное прошлое, бывшее следствием расшатанного настроения, экспериментов и поисков. Кто знает, куда это заведет? Быть может, солнце еще взойдет и озарит эти края свежими смыслами и эпизодами – но этого мы никому уже не расскажем, оставляя на виду лишь разруху и упадок. Пожалуй, довольно множить Литературный Валовый Продукт скверного качества изделиями и поделками. Хотя, кого я обманываю: за свои фигурки мне совершенно не стыдно».

30 июля.

«Доживу до конца лета, в зачет первого взноса, и съеду совсем. Достала эта старуха-проруха. Что дальше? Осень. Затем зима».