Дура LEX

— Майкл, конкретных нарушений двести пятьдесят миллионов каждый день. Ты же еврей, ты что, не знаешь, как американские евреи боролись за право выезда советских евреев в Израиль? Ты ничего не слышал о поправке Джексона, связывающей право выезда евреев с предоставлением Союзу статуса наибольшего благоприятствования? Нет, я не буду писать статей, я буду предпринимать конкретные шаги.

— Какую же акцию ты задумал провести?

— Я задумал с группой студентов юридических факультетов разных стран открыто перейти границу из Югославии в Австрию. Конечно, нас всех повяжут, но потом под давлением общественности отпустят. А через год повторить акцию, но уже с переходом советской границы.

— И ты хочешь, чтобы наш представитель участвовал в этой акции? Мне надо посовещаться с советом директоров, я сам не могу принимать такие решения.

— И этого я не хочу. Все, что мне нужно, это иметь письмо от Комитета, адресованное кому угодно и просящее оказать поддержку подателю.

— Я тоже должен это обсудить.

— Майкл, к чему вся эта бюрократия? Если ты сомневаешься, что я студент юридического факультета Университета в Буффало, то вот мой студенческий пропуск.

— Но я же не знаю, чем вы там собираетесь заниматься. Мирная ли это будет акция? Кто в ней на самом деле будет участвовать, помимо студентов? Может, ты соберешь боевиков из Лиги защиты евреев? Мы с ними не сотрудничаем, они экстремисты. Какие еще организации тебя поддерживают?

Стало понятно, что таким путем ничего от Майкла не добиться. Я посмотрел на Майкла — около 40 лет, красивое лицо, высокий лоб, не похож на неудачника, хоть и сидит в какой-то дыре. Глаза хорошие, насмешливые, но меня не изучают — я ему не интересен. Почему умный адвокат-еврей работает в Комитете за явно небольшую зарплату, вместо того чтобы быть к его возрасту партнером в солидной юридической фирме, имея доход в полмиллиона долларов в год? Неужели из бывших хиппарей с обостренным чувством социальной справедливости? Я встречал таких в юридической школе. Лучшая студентка моего курса Йоланда Вилла собиралась устраиваться после выпуска в государственную контору, предоставляющую бесплатные юридические услуги неимущим. Мой друг, очень сильный студент Кевин Касутто, мечтал устроиться в государственную организацию, следящую за выполнением корпорациями экологических норм. Вполне возможно, что и Майкл из этой когорты. Если это так, он мог бы откликнуться на призыв помочь по-человечески, без консультаций с советом директоров.

Рассказал я Майклу свою историю, предварительно извинившись за то, что морочил ему голову. Конечно, о Бернис Голден и югославских футболистах я ему не рассказывал, но сказал, что попытаюсь переправить Люду из Югославии в Австрию и хотелось бы это сделать как можно более легально.

— Легальность не имеет степени, либо что-то легально, либо нет, — резонно заметил Майкл. — Ну и чем тебе поможет письмо от Комитета по правам человека?

— Еще не знаю. Я обращусь на территории Югославии в австрийское консульство и попрошу для Люды визу. Я знаю, что они скорее всего откажут. Тогда я покажу письмо от Комитета, попрошу еще раз. Ведь Комитет, как я понимаю, не государственная организация, а орган при Американской ассоциации адвокатов.

— И даже не орган. Комитет существует всего два года, это негосударственная организация. Мало того, особенно мы давим на американское правительство, требуя, чтобы оно соблюдало права человека в своей международной политике.

— Это Америка-то должна соблюдать права человека?

— А ты как думал, у нас с этим все в порядке? Америка оказывает помощь страшным режимам, террористическим организациям, кому угодно, если это в ее сиюминутных интересах. Возьми Чили, Аргентину, Конго. Даже Кубу, если хочешь. Официально мы отказываемся от покушения на иностранных лидеров, а Фиделя убрать готовились. Нет, Америка в плане прав человека не намного лучше Советского Союза.

— Майкл, что ты несешь? Может, и Израиль поддерживать не нужно? Агрессор все-таки.

— Ты знаешь, иногда, может, и не нужно. Как нам может доверять мировое сообщество, если мы используем двойные стандарты в своей политике? Одним из результатов деятельности Комитета, как это ни покажется тебе странным, будет повышение международного авторитета США.

— Майкл, мы не договоримся. Мне нужно письмо на бланке Комитета, чтобы спасти свою задницу, если что не так. Оно может и не пригодиться, но я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что оно у меня в кармане. Дай мне такое письмо.

— Я чувствую, втравишь ты меня в историю. Тебе нужно дело иметь с Лигой защиты евреев, а не с Комитетом.

— Люда не еврейка.

— А им все равно, лишь бы пострелять дали. Диктуй текст.

Через десять минут у меня в руках было письмо на бланке Юридического комитета по правам человека, которое гласило:

КОГО ЭТО КАСАЕТСЯ