Дура среднего возраста

– Значит так! – Комаров понял, что по-хорошему от Анны он ничего не добьется, и решил плюнуть пока на замену автомобиля. Уж, как-нибудь, юзом придется некоторое время поездить. – С сегодняшнего дня я прекращаю финансировать это предприятие.

– Как это прекращаешь? – Анна хлопнула огромными глазищами. – Кто же тебе такое позволит?

– Так это прекращаю и не вижу никого, кто мне помешает это сделать! Будешь жить на свою зарплату без моих грязных преступных денег. Лере на карточку я буду перечислять деньги на питание и мелкие расходы, а также небольшую пенсию для бабушки. На питание, врачей и лекарства. От тебя, Лера, я потребую отчет обо всех расходах. Хорошо?

– Хорошо, папочка, – Лера победно посмотрела на мать.

– Ну, и сама понимаешь, Анюта, – он знал, что от «Анюты» жену точно скособочит, – квартплата, раз уж мне ходу в эту квартиру теперь нет, а также зарплата твоего шофера теперь уже не моя забота. Ферштейн? А дальше, как суд решит. По справедливости.

Пока Анна переваривала сказанное, он вышел из тёщиной комнаты и направился в спальню за оставшимися в гардеробной вещами. Перед тем, как покинуть квартиру, он заглянул к себе в кабинет. Сердце слега защемило. Сколько безмятежных вечеров он провел в этом помещении за приятными беседами в социальных сетях. Пожалуй, кабинет был единственным, чего он категорически не хотел оставлять Анне. Кстати давненько он не посещал Физбук. Интересно, как там поживают его друзья, особенно Женщина Кошка. Перед мысленным взором Комарова промелькнула образ веселой упитанной женщины в бигуди и стеганном халате. В последнее время ему как-то стало не до общения в сети. Редкие свободные вечера он теперь проводил не в обществе виртуальных друзей, а с реальной Любашей, с которой ему было гораздо интересней. Иногда на огонек заезжал Гений. Сергей Сергеевич относился к Гению снисходительно, и уж совершенно точно не испытывал никакой ревности. Гений Комарова забавлял. Ему было понятно, почему Любаша прожила с этим шалопаем целых два года.

– Пап, – раздалось за спиной. За раздумьями Комаров не слышал, как подошла Лера. Он обернулся.

– Что, солнышко?

– Хочу, чтобы ты знал, я тебя полностью одобряю и поддерживаю. Это же мрак! – Лера всплеснула руками. – Как ты с ней прожил столько лет?

– Лера! Не смей так о матери говорить.

– Как? Я еще ничего такого не сказала, а хотелось бы.

– Вот и не говори. Матерей не выбирают.

– К сожалению. Но я, правда, не хочу с ней жить. Ей все чего-то должны и обязаны. Я ей не служанка. Подай то, принеси сё. Ты ж ведь и домработницу теперь оплачивать не будешь. Значит, она всё на меня повесит. Тоже мне, нашла золотую рыбку! Забери меня с собой.

– Лерочка, ты сказала, что меня понимаешь. Ну, так пойми и то, что мне пока самому жить негде. Вернее есть, но это же чужой дом. И потом, ты же не бросишь бабушку одну? Бабушка-то у нас хорошая, добрая.

Лера тяжело вздохнула и уставилась в окно.

– И вообще, я подозреваю, что скоро тебе будет совсем не до мамы с папой. Захочешь жить с кем-нибудь другим. Отдельно. Ты ж, говорила, что нравишься людям. Только не забудь меня сначала с этим человеком познакомить.

– Ага! А как же тогда бабушка? – ехидно заметила Лера.

– Будем решать проблемы по мере их поступления.

– Я, между прочим, на два кило похудела, а ты даже не заметил.

– Ну, два кило это же не десять. А с чего это ты вдруг худеть решила?

– С того! Лабутены на меня налезают, а вот офигительные штаны не очень.

– Особенно красиво, когда из штанов, особенно из офигительных, еще живот вываливается и складки такие жирненькие по бокам. И подбородок двойной, м-м-м-м…., – Комаров закатил глаза. – Настоящая красавица!

– П-а-а-п!

– Давай-ка вот что, не останавливайся на достигнутом, худей хорошенько, надевай свои Лабутены со штанами офигительными и приезжай к нам Новый год встречать.

– А эта твоя, ну, как там её мама назвала, разрешит?

– Лера! Я не посмотрю, что ты девица, и дам тебе по шее. Не смей даже плохо думать про Любовь Владимировну. Она замечательная. Она меня, можно сказать, от тюрьмы уберегла. Она умная, красивая и достойная женщина. В отличие от твоей матери, она деньги зарабатывает сама своими мозгами. И деньги немаленькие.

– Все! Убедил, – Лера подняла руки вверх. – Сдаюсь. Про мать нельзя, про Любовь Владимировну тоже нельзя. Как говорится, все понял, не дурак. Слушай, а как мне её называть? Ну, Любовь Владимировну? Тётя Люба или мама Люба?

– Так и называй Любовь Владимировна! Ты же уже большая девочка.

По дороге в замок Любаши Комаров думал о том, что дочь выросла, и это хорошо. С одной стороны. С другой стороны, лучше б она еще оставалась малышкой. Вопросов было бы меньше. И вопросов, и проблем. Вот как объяснишь ребенку, почему он женился на его матери. Любил, наверное. А сейчас, почему разлюбил? Добро бы еще встретил Любашу, влюбился до потери пульса и развелся с женой. Так нет же! Когда Анна по своей дурости заявила о разводе, у него и в мыслях даже ничего насчет Любаши не было. Или было?