Дурак умер, да здравствует дурак

– Скверно, приятель, – пробормотал он, доставая из шкафа стакан. Кругом кровь, мгла, сталь и легавые. – Рикович содрогнулся и поставил стакан на тумбу.

– Вы были в квартире?

– Шеренга синих человечков от стены до стены, – продолжал он. – Как на демонстрации борцов за гражданские права. – Рикович подошел к другому шкафу и достал бутылку коньяка «хеннесси».

– Вы познакомились с Герти через дядю Мэтта? – спросил я, потому что мне вдруг показалось важным узнать, в каких кругах обычно вращается этот странный маленький человечек. Я понятия не имел, почему это важно, но так мне казалось. Вот я и спросил.

Неся коньяк к тумбе, Рикович ответил:

– Нет, приятель, наоборот.

– Сначала вы познакомились с Герти?

Рикович вскрыл пакетик.

– Ее-то я знаю много лет, – он передернул плечами. – Через приятеля приятеля приятеля.

– Не согласились бы вы рассказать, как произошло знакомство?

Рикович высыпал в стакан желтый порошок из пакетика.

– Клуб в Бруклине. Мы оба там работали.

– Работали?

– Бонго, друг мой, – поставив пакет, он выбил на тумбе лихую дробь.

– Стриптизерка без бонго – что исполнитель народных песен без гитары.

– Значит, вы не имеете отношения к моему дядьке?

Рикович пожал плечами и влил в стакан молоко.

– Шапочное знакомство. Поигрывал с ним в картишки, пока Герти наводила марафет, – он засучил руками, будто сдавал карты. – Старый плутоватый шулер, этот ваш дядька.

– Он шельмовал?

– Не так, чтобы этого нельзя было заметить. Старик утратил ловкость рук, – Рикович поднес ладони к лицу и принялся изучать их, будто какое-то новое приобретение. – Когда-нибудь и эти руки забудут бонго. – Сказал он.

– Трудно представить, но так и будет.

– Что он говорил, когда вы ловили его на этом?

Рикович передернул плечами, опустил руки и влил в стакан коньяк.

– Несколько долларов, и старик был счастлив, – сказал он. – Да и Герти это шло на пользу.

– Вы хотите сказать, что делали вид, будто не замечаете?

Рикович достал из ящика ложку и принялся перемешивать содержимое стакана.

– Так хотела Герти, – он положил ложку и повернулся ко мне. – Вопрос в том, чего хотите вы.

– Сведений, – ответил я.

– Сведений, – он тускло ухмыльнулся, взял свой стакан и сказал: Следуйте за мной.

Мы вернулись в гостиную, где Рикович указал мне на кресло, в котором я не так давно сидел, а сам уселся на диван.

– Сведений, – повторил он, с наслаждением смакуя это слово. – Месть – дело святое, так, кажется, говорят.

– Я хочу узнать, кто убил дядьку, – сказал я. – У меня на то свои причины.

– Свои причины. Теперь вы толстосум.

– При чем тут это?

– Когда богатым мальчикам нужны сведения, – он улыбнулся мне и приветственно поднял бокал, – им только и надо, что помахать стопкой денег.

Ваше здоровье.

И проглотил содержимое единым духом.

– Вы хотите сказать, что, возможно, располагаете какими-то сведениями?

– осторожно спросил я.

– Я знаю цену доллару, – ответил он, поставил стакан на кофейный столик и вытер губы рукавом халата.

Неужели он серьезно? Или просто хочет сбагрить мне какую-нибудь выдумку?

– Разумеется, я выплачу вознаграждение за сведения, которые приведут...

– Да, да, да, – он махнул рукой. – Приведут к поимке и осуждению убийцы вашего дядьки. Я тоже читал эти плакаты.

– Ну, и?

– Скажу вам так, приятель. От поимки до осуждения путь неблизкий. Я не рассылаю пакеты наложенным платежом.

– Деньги – вперед?

– Так оно вернее.

– А у вас действительно есть товар на продажу? – спросил я.

Рикович улыбнулся.

– Гас Рикович не торгуется забавы ради, – сказал он.

– Имя убийцы?

– На этой неделе оно – гвоздь прогораммы, друг мой.

– И доказательства? – спросил я.

Рикович передернул плечами.

– Указания, – ответил он. – У меня есть указательный палец, а у вас – глаза.

– Я не хочу платить вам за сведения, которыми не смогу воспользоваться, – сказал я.

– Весьма рачительно, приятель. Может, вам лучше воздержаться от покупки?

Будь он неладен! Рикович прекрасно знал, что торгует дефицитом. Ему было плевать, стану я покупать или нет. Во всяком случае, он мог позволить себе вести себя именно так. Это я пришел к нему как проситель, значит, и решать мне.

– Сколько? – спросил я.

– Тысячу на бочку.

– Сейчас?

– Первый взнос. Еще тысячу, когда полиция возьмет за шиворот того парня, на которого я укажу. И, наконец, тысячу, когда он сядет на скамью подсудимых, независимо от исхода процесса.

– Зачем такие сложности?

– Гас Рикович – человек щепетильный. Если мои сведения не помогут, они обойдутся вам в тысячу. Если они сыграют главную роль, то в три тысячи, – он развел руками. – Все честно.

Я откинулся на спинку и погрузился в размышления, хотя уже знал, что пойду на сделку. Наконец я сказал:

– Ладно, я выпишу вам чек.

– Не выйдет, друг мой. Нарисуйте мне тысячу наличными.

Я вполне понимал его желание, но сказал:

– У меня не наберется тысячи долларов.

– А у кого наберется? Сходите в банк, а к шести часам возвращайтесь сюда.

– Почему к шести?

– Мне нужно время, чтобы перемолвиться с другой стороной.

– С какой еще другой стороной?

– С тем, кто уделал вашего дядьку. Это естественно.

Я не видел тут ничего естественного.

– Вы собираетесь вести с ним переговоры?