Дуракам всегда везёт

Уборочная не имеет срока. Приблизительно намечают период, конечно. Полтора, допустим, месяца. А бывают годы, когда снег дней на пять ляжет и лежит до оттепели. Ни косить, ни возить. После него колос прямо уже не встанет. Но если жатку отрегулировать филигранно, то и полёгшие стебли подобрать можно. Время, конечно, впустую уходит, пока снег. А дожди мелкие осенние! Так уложат стебли хлебные, что приходится к тракторам «Беларусь» цеплять по три бороны в линейку и гонять по всем полям сразу. Бороны лежачие колосья причёсывают «против шерсти» и помогают им головы с зерном держать повыше от сырой земли. А следом комбайн идет, поднимает стебли на шнек – и в обмолот. Да в бункер. Так не шибко редко-то и бывает. Но урожай, хоть тресни, забрать с полей надо весь. Даже колоски, от жатки отскочившие, уже почти в середине ноября бабы совхозные и школьники с учителями собирают в мешки. Потом их на ток забирают, сушат, да к общему урожаю присоединяют. Вот потому точного срока не имеет жатва.

Неделю Петелин отработал так мощно, что мужики с комбайнов и машин по рациям между собой порешили, что Володя свихнулся-таки. Доказать-то, может, и докажет, что он лучше всех, но потом сляжет без сил или в город, в психушку загремит. А то и помрёт от перенапряга. Были случаи в других хозяйствах. Петелин слышал все их переговоры и они только тихой злости прибавляли. Не к мужикам. К себе. Генкина машина позволила ему целую неделю работать под двумя комбайнами. Он не ждал, когда Немчинов намолотит следующий бункер и летел туда, где под комбайном ещё машины не было, не вернулась с разгрузки, а флажок над бункером комбайнер уже воткнул. Полный, значит. Ну, Петелин к нему. Набирал зерно и снова к Петру Немчинову. Он уже успевал наполнить свой снова. Еле-еле они вдвоём плотно полог натягивали и крюками за борта цепляли.

–Тут больше пяти тонн, – прикидывал на глаз Петя. – Не рассыплешь? А? Урожай клёвый. Двенадцать центнеров беру с гектара. Для целины это ж вообще! Божий дар. Не рассыплешь, Вова?

– Вот не каркал бы ты, Петух! – Петелин трогался трудно, но ровно и набирал скорость, не раскачивая огромный ЗиЛ. За неделю он вышел на первое место среди всех шоферов. Второй отстал от него на половину почти.

– Во, шурует! – радовался на общей частоте рации за Владимира Ивановича шофер Ященко Дима, дембель позапрошлого года из морфлота. – Как вроде

ангелы с крыльями ему машину носят. Вы ж гляньте, он так носится, аж колёса от земли поднимаются.

Все смеялись, переговаривались и за Петелина болели. Как за лучшего нападающего нашей сборной футбольной, который ну, просто обязательно забьёт. Володя слушал всех, но не отвечал. Ел по привычке с правого сиденья, пил молоко, которое через три дня стало простоквашей, закусывал хлебом и картошкой. После этого набора сытость долго не проходила. Но спать вообще отказался. И за всю неделю ни разу даже глаза не слипались. А в башке было ясно и мозг работал исправно. Как будто его только с утра купили новый и вставили. Работали все круглые сутки, но комбайнеры всё же останавливались. Кидали матрац на стерню позади комбайна и отрубались минут на сорок. Шоферы тоже спали по часу на сиденьях. Скорчившись как эмбрионы. Петелин нагло будил и Немчинова, и других, стоявших с полным бункером, заставлял в ходе кратких нецензурных переговоров их ссыпать зерно в кузов да снова нёсся на ток. Там с каждой машины в бурт скидывали зерно трое. Он брал лопату и становился рядом. Четвёртым. К середине второй недели отрыв Петелина от ближайших соперников агроном определил в пятьдесят процентов. То есть на половину

больше пытающегося догнать его Генки Токарева перевёз Володя зерна.

А в четверг второй недели ночью на ходу с чего-то вдруг оторвался карданный вал. Передний его конец. На ровной дороге он воткнулся в землю, машину подняло, повернуло почти на девяносто градусов, но ЗиЛ не перевернулся. Его перекосило на левый борт, зерно ссыпалось туда же, после чего из под полога потекли довольно широкие струи пшеницы. Обошел Петелин машину и понял, что обратно зерно можно забросить только когда ЗиЛ станет ровно. Но как он выровняется, если тронуться без кардана с места невозможно?

Владимир Иванович сел рядом с машиной на землю, обхватил руками колени и чуть не завыл.

– Болты или срезало на кардане, или плохо прикручены были, – он постарался успокоиться. Удалось. Но сразу потянуло в сон. Петелин достал фляжку с водой из кабины и вылил воду на голову. Она прохладно стекла на грудь и спину. Потому стало легче. Дремота исчезла.

– Не найду болты на дороге. Луны нет. Темень, – Владимир обругал себя самыми зверскими словами, какие знал.– Фонарик, сука-собака, не взял. Не брал ведь сроду. На новой машине-то не отваливалось никогда ничего.