Дуракам всегда везёт

– Половина веса, считай, с него спала, – определил совхозный доктор, немец Энгельгардт Фёдор. Фридрих по-ихнему. Его Вера по Володиной рации вызвала. Он с поволжья сюда переброшен был. И ещё сто человек с женами и детьми. По пути к Петеленым доктор, видно, ещё кому-то сообщил неприятную новость. И скоро в доме директор был. И всё начальство пришло, которое поменьше, шоферы, комбайнеры, рабочие двор заполнили до отказа.

– Состояние не смертельное, но тяжелое, – доктор вышел на крыльцо. – Обезвоживание почти полное, аритмия и сдвиг позвонков грудного отдела. Я скорую вызвал из Зарайска. Радировали в ответ, что через час будет.

– Он не помрёт за этот час? – крикнул Якушев, водитель. Второе место взял после Владимира.

– Нет, конечно. Я же рядом буду. Нужные уколы я уже сделал. Идите по домам. Всё обойдётся.

Но никто не ушел. Скорая приехала раньше. Четверо мужиков вынесли носилки с полуживым Владимиром Ивановичем и аккуратно закатили их в

салон.

– Да… – сказал директор Буров на весь двор. – Это, ребята, был подвиг самый ясный. Вы все – свидетели.

В ответ такие аплодисменты зашумели, что доктор с непривычки уши заткнул пальцами. Так, под овации и крики «молодец», и «ура!», скорая вылетела со двора и, прикрывшись сзади уличной пылью, исчезла с глаз.

Провалялся Петелин в обкомовской больнице месяц. На выписку сам главврач пришел. Оспанов Турар. Из Алма-Аты обком смог его сманить. Седой. Большой и, отметил Володя, сильный. Видно было.

– Вы, Владимир-джан, родились не в рубашке, а в кольчуге, какие наши батыры носили, – сказал он и присел на край кровати. – Я думал, при таком истощении нельзя выжить. У Вас половина органов почти не работала. Значит Вы тоже Батыр. Богатырь по-русски.

Забирать его приехал директор Буров с Веркой, женой Владимира Ивановича.

– Как? Спросил в кабине Буров.

– Да нормально, – ответил Петелин. – Руку дай, Данилыч. Он пожал директору руку так, что у того лицо и покраснело, и слегка перекосилось.

– Эй, хорош! – прорычал Буров. – Выздоровел. Вижу. Тогда слушай. Сводка два дня назад пришла обкомовская. Ты снова первый в СССР среди водителей на этой жатве. Прибылов опять лучший комбайнер. Скоро тебя вызовут в обком. Ждали, когда выпишут. Орден прикрутят второй и звезду. Прибылову, комбайнеру, тоже героя дали. Заслуженно, блин горелый! Да и подарок какой-то от области дадут тебе. Машину, похоже. Ну, ты даёшь, Вова! Ты просто монстр. Дьявол, а не человек! Человеку то, что ты сделал – сделать невозможно. На «убитой» машине, горелый блин! Какая-то волшебная сказка! Ну, ко второму званию Героя ты уже представлен. Награда уже ждёт в кабинете первого секретаря. Точно. Сам секретарь мне и сказал позавчера. Да это ерунда – звание. Главное, доказал ведь то, что хотел. Не грызёт больше совесть?

– Не… – Петелин потянулся. – Говорит, что я всё сделал правильно, а она чиста теперь и невинна как порядочная невеста перед свадьбой.

Все засмеялись радостно. Шутит, значит, совсем выздоровел.

– Ты, Данилыч, корреспондента последнего помнишь, который прошлой осенью после уборки приезжал? Малович из областной газеты. Алексей. Лёха. Помнишь его?

– Ну. А что? – спросил Буров.

– Ты, Данилыч, позвони в редакцию. Пусть приедет. Скажи, я сам зову.

– Их сейчас столько всяких понаедет! – вклинилась Верка, жена. – Замучают они тебя, Вовчик! Ты ж после болезни отдохнуть должен. Обязан!

– Героя получит и поедете с мужем в санаторий. В Крым. Путёвка уже у меня лежит. Совхоз её оплатил уже. – директор довольно ладони потёр. – Мечта моя – Крым. Но не судьба. Не выберусь я никогда.

– Корреспонденту Маловичу дозвонись, – повторил Владимир Иванович уже возле дома, выбираясь из кабины. Я жду его.

– Сделаю. Не беспокойся, – директор махнул рукой. – Идите уже. Ты дома. Поздравляю и с этим событием и, заранее, со вторым званием Героя труда.

Лёха Малович приехал на второй день после звонка директора. Они с Петелиным обнялись как близкие друзья.

– Скучал за вами, – сказал Лёха, когда они сели на завалинку и закурили. -

Я слышал от директора, что Вы теперь – дважды Герой. И победили всех в стране на машине, которая имеет десять капитальных ремонтов. На развалюхе.

– Да нормальная машина, – улыбнулся Петелин. – Как у всех.

– Теперь опять на новеньких будете кататься, на обкомовских подачках? – усмехнулся Малович.

– Я хоть и шофёр по природе и призванию, но теперь шоферить вообще не буду. Никто не знает ещё. Пойду в клуб киномехаником. Я доказал, что хотел. Тяжесть сбросил с души. Это ж главное! Смог, мля!

– Не горюй, герой, – хлопнул его по плечу корреспондент. – Кино гнать – тоже работа. Если её делать от души, то не будет на душе тяжести. Клуб старый. Проекторам тоже уже на пенсию пора. Киномеханик – дважды герой соцтруда труда – это будет очень оригинально. Один опять на всю страну будете такой.

– Ну, а ты напишешь теперь правду, что я не на обкомовской подачке, а горбом своим да на машине удолбанной весь Союз подмял?

Малович тускло поморщился и помолчал минуту.